Легенды переводческого фронта: Вячеслав Алимов 
Вячеслав Вячеславович Алимов, военный наблюдатель ООН на Ближнем Востоке, доктор филологических наук, автор ряда пособий по переводу 1. Вячеслав Вячеславович, как Вы решили стать переводчиком и почему Вы выбрали именно ВИИЯ? Получилось так, что я служил в армии уже второй год.
После школы младших авиационных специалистов, был механиком по приборному и кислородному оборудованию. Как-то мои товарищи, учившиеся в школе по подготовке к институту, сообщили мне, что идет набор в Военный Институт Иностранных Языков (ВИИЯ).
Еще до армии я хотел учиться в военном учебном заведении и изучать иностранные языки, потому что работать с иностранными языками интересно. Поэтому я решил поступить в ВИИЯ и попросил, чтобы меня направили туда. Сроки поджимали, за две недели оформили и отослали документы, потом пришел вызов, я сдал экзамены и поступил в ВИИЯ.
После поступления в ВИИЯ, меня хотели направить на факультет восточных языков, но посмотрели на мою европейскую внешность и зачислили на факультет западных языков. Моими языками стали английский и французский. Пришлось учить их с нуля, потому что в техникуме я изучал немецкий.
В ВИИЯ и программа, и преподаватели были высокого класса. На втором курсе меня назначили командиром языковой и учебной группы. У меня в подчинении были три английских и одна французская группа. Были у нас и концерты, и встречи, и много веселых и забавных случаев. Но мы были военными слушателями: учащихся ВИИЯ направляли в командировки, где они выступали в роли военных переводчиков.
На пятом курсе нам пришлось участвовать в «челночных операциях», мы летали на Ближний Восток бортовыми переводчиками, поставляли технику, боеприпасы, восстанавливали потенциал арабских стран, уничтоженный израильской авиацией. Получилось так, что мы пришли на занятия, и нам сказали, что мы летим бортпереводчиками на Ближний Восток. Нас тут же переодели в гражданскую одежду, сфотографировали, выдали удостоверения и распределили по самолетам. Я успел только позвонить сестре и передать через нее жене, что домой я не приду, что нас отправляют в командировку. Мы летали и в Алжир, и в Египет. Нам сказали, что полет будет всего один, а в итоге летали мы месяц. В воздухе мы были больше, чем на земле. Мы рассчитывали на один полет и взяли с собой по одной рубашке! Чтобы прилично выглядеть, приходилось постоянно стирать, гладить, чинить и сушить.
Были и печальные случаи. Как-то во время одной из операций разбился самолет, погиб наш сокурсник, изучавший испанский язык.
После института меня направили в Алжир, где я прослужил в качестве переводчика два года.
В форме миротворца ООН
2. Как случилось, что Вы стали наблюдателем ООН на Ближнем Востоке? Как я уже говорил, после института я был распределен военным переводчиком французского языка в Алжир. Там я работал в профтехцентре, где приходилось переводить занятия по тактике, по автомобильной подготовке и другим дисциплинам. По возвращении в Советский Союз меня направили на центральные курсы ПУАК (по усовершенствованию авиационных кадров), которые находились в Киргизии. В центре, куда меня направили, готовили летчиков, штурманов, техников для стран Азии и Африки. Мне пришлось работать и с французским, и с английским, я был назначен старшим переводчиком, сдал кандидатский минимум в Киргизском Государственном Университете.
Преподавание в Алжире
После ЦК ПУАК меня начали оформлять в Египет, но переводчики срочно понадобились в Алжире, и я был направлен туда во второй раз. Там я год работал в ракетном центре в качестве старшего переводчика.
После возвращения в Союз меня направили в горьковский Государственный педагогический институте иностранных языков им. Н.А.Добролюбова, где я пять лет преподавал военный перевод, английский язык и другие предметы.
Я прошел курсы переподготовки «Выстрел» по программе «Военный наблюдатель» и был направлен на Ближний Восток в рамках программы ООН. Чтобы стать военным наблюдателем, необходимо хорошо знать английский язык, разбираться в военной технике, водить автомобиль и работать с рацией. Мне повезло: у меня все это было. В свое время с братом мы проехали от Москвы до Киргизии на «Москвиче».
Организация, контролировавшая соблюдение условий перемирия, называлась UNTSO (United Nations Truce Supervision Organization ). Там я проработал два года. Мое первое дежурство прошло в паре с канадцем. В дальнейшем я дежурил на КП, патрулировал, участвовал в инспекциях и разведполетах. Караваны (вагончики), в которых мы дежурили, были оборудованы газовой плитой, библиотекой, двумя кроватями. Для объективного контроля за соблюдением условий договора службу несли по графику два наблюдателя: советский и французский (или американский, канадский, шведский и т.д.).
Джип миротворческой организации ООН
Служба на Ближнем Востоке была одновременно и интересной, и очень опасной. Обычно мы занимались подсчетом военной техники и личного состава, чтобы их количество не превышало предусмотренного по договору. Но были и случаи, когда наблюдатели гибли по разным причинам. К сожалению, иногда из-за банального любопытства: хотелось взять на память военный сувенир, был соблазн посмотреть места сражений, сбитые самолеты и вертолеты.
Рядом с виллой ООН
Мне запомнился один случай: как-то мы со шведом патрулировали территорию на джипе, он был за рулем и свернул с маршрута, хотя нам это было категорически запрещено. Сделал он это потому, что увидел бедуина на верблюде, который находился в запретной буферной зоне. Бедуин вез финики, большие, красивые. В ответ на наши вопросы он делал вид, что ничего не понимает, зато предлагал ветви фиников в качестве подарка! В итоге мы его отпустили, потому что втолковать ему что-то было абсолютно невозможно.
Однажды во время патрулирования солдат-египтянин пригласил меня и моего напарника на чай, а между нами колючая проволока и минное поле! Он нам помахал рукой и спокойно пошел через поле, подлез под проволоку и говорит: «Пошли ко мне чай пить». Нам, военным, надо было бросить джип, пройти через минное поле, чтобы побаловаться чаем. Естественно, мы отказались.
Мне запомнились так называемые «Happy hours»: национальные вечера, которые представители разных стран организовывали на ООНовской вилле. Там были и игры, и беседы, и самодеятельность. Отношения с военными наблюдателями других стран были неплохими. Правда, некоторые шведы напоминали нам о войне и не могли простить нам Полтавской битвы!
После работы в ООН я вернулся в Союз, и меня направили в Воентехиниздат в Москве, где я сначала был референтом-переводчиком, а затем редактором. Там я десять лет служил в качестве редактора, получил подполковника, уволился и начал работу научным редактором в Авиаэкспорте. Потом я возобновил преподавательскую деятельность и несколько лет проработал в юридическом колледже-институте МГУ им. Ломоносова.
3. Расскажите, пожалуйста, о Ваших научных работах. Когда я начал преподавать в юридическом колледже МГУ, я понял, что в нашей стране остро не хватает материалов по теории перевода (юридического, в частности). Тогда я написал книги «Теория перевода» и «Юридический перевод». Кстати, они переизданы уже в пятый раз.
После защиты кандидатской по германским языкам мне предложили должность декана факультета иностранных языков в МОСУ (Московском открытом социальном университете). В этой должности я проработал девять лет.
Докторскую я посвятил проблемам интерференции в переводе. Впервые я столкнулся с этим явлением еще в ВИИЯ на втором курсе: нам дали контрольную работу, где было необходимо перевести текст на французский язык, и я не знал глагола «принимать». Тогда я взял английский “to accept” и переделал на французский “accepter”. И это прошло! Я стал изучать интерференцию, разобрал ее на семи уровнях и понял, что явление это встречается очень часто. Мало того, я увидел, что интерференция может быть как отрицательной, так и положительной. Проблемам интерференции я посвятил несколько статей и монографию.
Позже издательство КомКнига выпустило мое пособие по общественно-политическому переводу.
Когда я был деканом в МОСУ, к нам приходили преподаватели, которые на вопрос, что они умеют, отвечали: «Все». По коммуникативной направленности они делили перевод на художественный и синхронный. Мне сразу становилось понятно, что таким «преподавателям» надо отказывать. Ясно, что такой человек не имеет понятия о том, о чем говорит: художественный перевод – из классификации по жанрам, синхронный – по времени. Это совершенно разные классификации. Сегодня большой объем ошибочной информации вводит в заблуждение студентов и начинающих переводчиков: в МГЛУ говорят, что художественный перевод относится к специальному, в пособиях по переводу встречается смешение жанров, а к художественному переводу добавили даже коммунальный!
4. Были ли у Вас образцы для подражания (в профессиональном плане): художественные или технические переводчики, на которых хотелось равняться? Среди художественных переводчиков я могу назвать С.Я.Маршака. Его переводы и поэтические, и прозаические очень интересны. Если мы говорим об общественно-политическом переводе, то здесь нельзя не упомянуть В.М.Суходрева, который является образцом для подражания. Я очень уважаю Р.К.Миньяр-Блоручева, который был начальником кафедры в ВИИЯ, переводил для Де Голля. Отличный синхронист Л.О.Гуревич, президент Союза Переводчиков России. Из прошлого я не могу не вспомнить Я.И.Рецкера, А.В.Федорова, Л.С.Бархударова, А.Д.Швейцера, В.Н.Комиссарова. Их творчество, их мастерство и достижения надо изучать и ставить в пример начинающим переводчикам.
5. Пробовали ли Вы себя в качестве художественного переводчика? Какие навыки должны быть у художественного и технического переводчика? Я переводил отдельные рассказы и статьи, но больше для себя. Профессионально я занимался общественно-политическим и специальным переводом.
Художественный перевод – это всегда соавторство. Не надо забывать о Кашкине, который говорил, что при переводе авторского произведения можно уходить в так называемый «затекст», чтобы понять, что сказать и как сказать. Переводчик художественной литературы должен хорошо знать предмет перевода, творчество писателя, владеть рифмой, метафорами, эпитетами как на своем языке, так и на языке перевода.
В любом случае, главное – это желание и умение переводить.
6. Как Вы поддерживаете свой профессиональный уровень? Я преподаю теорию и практику перевода, пишу пособия, занимаюсь редактированием и научной работой. Моя практика связана с преподавательской деятельностью.
7. Дайте, пожалуйста, совет начинающим переводчикам. Работа переводчика требует огромного терпения и усидчивости. Переводчик учится всю жизнь. Если человек не любит такую работу, ему будет тяжело.
http://exprimo.livejournal.com/180357.html<\/u><\/a>
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
