Отправлено: 23.09.08 07:57. Заголовок: Воспоминания о ШМАС. (продолжение)

Начало темы здесь!

А здесь мы будем делиться воспоминаниями о своей службе в ШМАС.

Если вам нечего рассказать о службе в армии, значит вы прожили эти годы ЗРЯ!
Бывший командир

«Что скажут о тебе другие, коли ты сам о себе ничего сказать не можешь?» Козьма Прутков

Задумайтесь, господа авиаспециалисты, над смыслом сказанного классиком и попытайтесь ответить на три вопроса:
«Кто - я? Зачем живу? И что останется после меня?»

Наша память с годами слабеет, в ней стираются лица друзей,
С кем мы в ШМАСе учились и вместе, возмужав, становились взрослей.
Но бег времени ты остановишь, отложив на минутку дела,
Черкани пару строчек на форум, чтобы память о них ожила...

Позволю себе процитировать обращение к посетителям с «Сайта тружеников авиационного тыла стран СНГ!»

Воспоминания о воинской службе возвращают нас в дни нашей молодости, не дают нам стареть.

Общаясь на сайте, мы с искренней любовью вспомним своих первых воспитателей – командиров взводов, рот, батальонов, начальников, гражданских тружеников тыла, давших нам знания, и воспитавших в нас любовь к Отечеству, Вооруженным силам, авиации. В стенах казарм, кубриках в нас были привиты чувства патриотизма, войскового товарищества, ответственности за судьбы людей, порученное дело, за нашу страну. Это помогло многим из нас на нашем жизненном пути.

Общаясь на нашем сайте мы вспомним и свою службу, свои «мучительные» первые дни в ШМАС и в авиачастях.

 Отправлено: 23.05.10 21:14. Заголовок: Серый- ты прав. пора..

Серый- ты прав. пора заканчивать этот диспут, а то я как юрист. похоже уже достал вас всякими юридическими тонкостями и страшилками. Эта тема для военных следаков и прокуроров. Но согласись, что даже на взгляд не профессионала - часовой на посту и ДСП на самолетной стоянке это далеко не одно и тоже.

 Отправлено: 24.05.10 09:14. Заголовок: Согласен!..

Согласен!

 Отправлено: 08.06.10 08:36. Заголовок: Как известно отпуск..

Как известно отпуск солдату- срочнику предоставляется, как правило один раз, да еще и в порядке поощерения. В нашей ВАШМ в отпуск можно было съездить не зависимо от результатов выпускных испытаний. Достаточно было записаться в добровольцы на очистку уличного, многоочкового, вонючего сортира, где весь очередной выпуск оставил о себе память( почти до краев). Два - три добровольца - безнадеги и чушпана всегда находились. Туалетом, который находился в казарме, пользоваться запрещалось.Наверное он был образцово - показательным и гордостью старшины роты - прапорщика Николаева. Еще в период обучения в эту уличную вонючку нырял один боец - дневальный, у которого в очко соскользнул с ремня штык - нож. Чтобы он не остался там на всегда, ему ( бойцу ) выдали ОЗК и противогаз, а также привязали веревкой. Да, какое то натуралистическое получилось воспоминание, но как говорится из песни слово не выбросишь.

 Отправлено: 11.06.10 13:34. Заголовок: Приходится повторять..

Приходится повторяться, но похоже заданный мною вопрос затерялся в череде других сообщений. Вопрос без подвохов - с чего начинался день полетов в полку ? Солдатский распорядок дня в расчет не берется.

 Отправлено: 11.06.10 13:49. Заголовок: Еще более упростим з..

Еще более упростим задачу - исключаем совещание с летно-техническим составом по предполетным указаниям и саму предполетную подготовку авиатехники.

 Отправлено: 11.06.10 15:30. Заголовок: Политко Сергей Полит..

Политко Сергей Политко Сергей пишет:

цитата:

с чего начинался день полетов в полку

Я ТЭЧевский и к полетам "ни шатко ни валко". А полеты вполку начинались с того, что взлетала спарка МиГ-17 на разведку погоды, а с ее возвращением начинал летать полк.

 Отправлено: 11.06.10 15:53. Заголовок: Молодец - правильно!..

Молодец - правильно!

 Отправлено: 11.06.10 16:05. Заголовок: Политко Сергей Ран..

Политко Сергей

Ранее где-то описывал я случай как полетел наш ком. полка на эту самую разведку погоды и набрав высоту до 200м решил прихлопнуть потуже фонарь кабины, а ее встречным потоком вмиг сорвало. Он зашел на круг и благополучно осуществил посадку, только кто видел его по приземлении говорили, что картина была еще та. А я состоял в поисково-спасательной службе и по тревоге этот фонарь без особых трудностей мы отыскали, только использовать его дальше на технике уже не представлялось возможным.

 Отправлено: 11.06.10 20:25. Заголовок: Под самый мой дембел..

Под самый мой дембель, у нас в полку произошла еще более страшная история - катастрофа. 30 марта 1978 года при облете самолета,только что вышедшего после регламентных работ из ТЭЧи, на взлете, с высоты 150 метров рухнул в пригородный лес АН - 8.бортовой номер - 20. Весь экипаж погиб, за исключением прапора - воздушного стрелка радиста, который после первого вылета до обеда, отпросился у командира корабля по каким то делам. Фотографии этой катастрофы я выставил на Я-ру. Если есть интерес можно посмотреть. Там 2-е фотки. 20-ка в ТЭЧи за несколько дней до своего последнего вылета, и то что от нее осталось после падения и пожара. На Яндексе набери - sergei politko. там мой дембельский альбом, да и вообще почти вся моя служба.Причиной катастрофы стал отказ работы обоих двигателей.Мне даже довелось слушать магнитофонную запись разговора членов экипажа между собой. Разговор был совсем короткий - бортовой техник кричит командиру- " Командир! движки встали". Командир спокойно говорит -" Не ори,посмотри еще раз".Через несколько секунд борт- техник кричит - " Хули смотреть - стоят оба!", и еще через секунду- голос командира, тоже спокойно и обреченно - " Пиздец!". Этот диалог я воспроизвел дословно. Другие члены экипажа молчали. Это я запомнил на всю оставшуюся жизнь. Поднятые по тревоге и полковые и ОБАТОшники, пожарные наши, и городские несколько часов пилили и рубили просеку в лесу, чтобы добраться до места падения самолета. Пожар был страшенный, огонь до неба, не оставлявший надежд на спасение. Пожар затушили, когда прогорел весь керосин из топливных баков. Нашли только обугленные трупы. Для расследования причин катастрофы к нам в полк прибыл маршал авиации Савицкий - отец будущего летчика - космонавта Светланы Савицкой. Все полеты в полку были прекращены. И мы недели две, а может и три, работали в лесу - собирали все до мельчайших деталей бортовых приборов, которые потом сдавали для проведения исследований. До этой катастрофы мы мехи - срочники, как истинные авиаторы, почти всегда на полетах,с разрешения начальника группы и согласия командиров экипажей, летали. В полете командир, как правило,разрешал даже подержаться за штурвал,и почувствовать себя настоящим пилотом. Второй пилот освобождал свое кресло, и мы становились еще большими авиаторами, чем на земле. Но после этого случая мы уже и сами не просились на борт. А как было потом, после моего дембеля, не знаю. Наверное все вернулось на круги своя. Желание летать побеждает страхи. Погибший экипаж похоронили недалеко от ближайшей железнодорожной станции " Белопесоцкая". Сейчас там воздвигнут мемориальный комплекс.

 Отправлено: 13.06.10 15:50. Заголовок: Фотографии разбивше..

Фотографии разбившейся 20-ки оказывается есть и на нашем форуме. На теме Ступинский авиагарнизон 436 ОТАП. в\ч 13751.

 Отправлено: 05.01.12 17:29. Заголовок: Почти по Гришковцу П..

Почти по Гришковцу
Посмотрел недавно замечательный спектакль Евгения Гришковца "Как я съел собаку". Да, все так и было. Да я и сам несколько лет назад опять все это прокрутил в своей памяти.
Итак. Мои годы службы 85-87.
1. Распределение.
Нас сначала привезли на Угрешскую. Это такое место, куда свозят всех призывников со всей Москвы. Промариновали целый день. НЕ КОРМИЛИ! Вечером объявили, что везут во Владивосток служить на флот. Вобщем-то я знал, что пяхота мне не светит, потому что Военкомат меня за год до этого посылал учиться в Морскую школу. У меня до сих пор дома лежат корочки "Электрик надводного корабля". Но в те годы афганской эпопеи, быть поближе к морю было не так уж и плохо. Хотя и ТРИ года.
И вот нас повезли на аэродром, посадили в Ил-62 и прямым рейсом во Владик. В самолете кормили аж два раза.
Прилетели под вечер, поехали на электричке в город. Пока ехали, стали сдуру кидаться едой вяской в вагоне. Ох как же мы об этом пожалели буквально через пару дней!
И что занятно, СУХПАЙКА я в глаза не видел. Это уж потом я узнал, что его у нас попросту своровали. И денег проездных тоже не давали!
И что совсем было неприятно, нас постоянно шмонали на всех этапах пересылки. Вынули почти все колбасы и другие деликатесы, которые, якобы могли испортится. Хотя известно, что сырокопченая колбаса долго не портится.
Не прошло и суток, как я очутился в деревянном бараке на голых деревянных нарах. Но поспать на не дали. Ночью всех подняли и повели на медкомиссию. Что интересно, по всяким там медицинским нормам, полагается делать флюорографию не чаще одного раза в месяц. Нам сделали рентген аж ТРИ раза в течении трех дней!
Ну и понеслись будни ожиданий.
"Мать моя давай рыдать, давай думать и гадать, куда, куда меня пошлют..." (c)
А вот покормили нас миской жутко перченого супа только на ТРЕТЬИ СУТКИ! К тому времени вся жрачка, взятая из дома у нас кончилась. Ну и про такие мелочи как помыться и почистить зубы я уж не говорю. Не было никаких условий! Хеопсовы пирамиды говна в открытых нужниках и все такое прочее.
Вобщем, Родина-мать приняла нас в свои горячие объятия.
Спустя неделю такой жизни, один наш друг предлоджил в шутку подойти к офицерам и сказать: "Дяденьки, отпустите нас домой, мы все уже поняли".
Эту фразу я запомнил на всю жизнь...
Когда я описал эти условия своему отчиму, служившему в середине 60-хх, он сказал:
- Мда, ничего в Советской армии не поменялось за 20 лет.
Но тут мой дед-ветеран с усмешкой добавил:
- Не за 20, а за 40 лет ничего не поменялось в Красной Армии! )
Только бросили нас в свое время не на деревянные нары, а на солому...

2. Учебка.
После 2-х недельного маринования в «Экипаже», меня распределили в морскую авиацию. Я был счастлив, что все-таки служить придется «два в ботинках», вместо «трех».
Еще одно небольшое путешествие на пригородной электричке и вот мы на берегу Амурского залива. ШМАСС – школа младших авиационных специалистов связи.
Плац, стела с каменным истребителем, двух и трехэтажные здания из желтой штукатурки и множество людей в черных шинелях, передвигающихся «по плацу бегом». Первым делом, нас повели в баню. Ну думаю, попарюсь! Любил я это дело еще в школьные годы. Но ожидания меня обманули. Ни парилки, ни даже душа. На всю помывку давались две шайки воды. Одна чтобы намылиться, другая чтобы смыться. И все – на выход! Причем, так все два года. И только раз в неделю. Иногда горячей воды просто не было. Но об этом потом. После бани нам выдали тельняшки, кальсоны, робу, шинели и шапки.
На выходе из бани нас радостно встретил розовощекий и нагловатый хохол старшина. Причем, не просто старшина, а ГЛАВНЫЙ КОРАБЕЛЬНЫЙ ! Ну то что он корабля в своей жизни наверно и не видел никогда, дело десятое, но вот на первые мои полгода службы он стал самым главным командиром в нашей жизни. Пожалуй, даже поавторитетней командира роты, невзрачненького маленького старлея. Первым делом он примерил мои «гражданские» перчатки и остался очень доволен. «Вам гражданская одежда уже не понадобиться, хотя можете отослать ее домой» - заявил он.
Пришли в ротное помещение. Нам выдали погоны и подворотнички, которые мы пошли пришивать в бытовку. Пока мы подшивались, к нам зашли «деды», которым очень приглянулась наша новая форма, особенно тельняшки. Обмен происходил «по обоюдному согласию». Нам то что, нам пахать и пахать. Это сегодня мы чистенькие и наглаженные,, а завтра наша форма превратиться неизвестно во что, ибо первые полгода наш боевой друг – ветошь. Да, именно так называлась любая тряпка, которой можно было мыть полы. Особенно ценились тряпки с хорошей влагопоглощающей способностью, ибо тогда можно за меньшее время вымыть полы. А полы мылись почти как на корабле. Сержант выливал ведро воды на пол и наша задача была в том, чтобы эту воду побыстрей собрать обратно в ведро. Если ты не успевал к определенному сроку, то ведро снова выливалось на пол. И так пока сержанту не надоест или пока не настанет пора идти на камбуз.
В первый же день для вновь прибывших была сделана одним из старослужащих «обзорная экскурсия». Одним из запоминающихся моментов было посещение гальюна. Это был теплый туалет, в котором отправлялись «большие» естественные надобности. Для мелких надобностей был такой длинный писсуар вдоль забора. А за забором – речка. Можете себе представить, КАК воняло за той стороной забора! Так вот, первым делом нас предупредили, что вон те два дальних очка – для дембелей, два поближе для дедов, ну а для нас, «слонов» - только два оставшихся. Надо ли говорить, что количество дембелей и дедов в учебке было на порядок меньше, чем «словнов». Вот так вот и ждали своей очереди в туалете, не смея посрать на «дембельском очке».
Была уже почти зима – конец ноября. Холодный ветер с окияна вкупе с мелкой дождевой пылью (чилима) заставлял чувствовать себя крайне неуютно. И что было совсем уж неприятной неожиданностью, так это то что никаких шарфов матросам не полагалось вовсе. Роль элемента одежды, предохранявший горло от застуживания выполнял «сопливчик», т.е. маленький такой треугольничек на подвязках, который едва-едва защищал нижнюю часть шеи. К нему еще необходимо было подшивать белый подворотничек. Собссно, этот элемент одежды выполнял чисто декоративную роль. Надо ли говорить, что многие вновь прибывшие простудились уже в первые же дни. Но в санчасть попасть было архисложно, ибо температура 38 не являлась достаточным основанием для госпитализации. Кстати, спать в тельняшках не разрешалось категорически. Якобы, чтобы не заводились вши. Через некоторое время от постоянного мытья полов у многих начали гноиться руки. Малейший порез и все, начиналось воспаление. Плюс еще и сам климат влажный, приморский.
Утро начиналось с резкого включения света в спальном помещении и раздельной команды дежурного по роте: «Рота-а-а-а-а, подЕм!». И начинались скачки. 45 секунд на одевание! Кто что успел надеть – строиться! Бегом! Отставить – отбой! Все по койкам. Подъем! Опять скачки. И так достаточно долго. В конце концов, похватав шинели и ремни, выбегаем на улицу. Причем, скачки с третьего этажа по общей лестнице сопровождались пинаниями старослужащих на лестничных пролетах и матюками. Вот эта вся безумная толпа, подгоняемая «пастухами» вываливалась на морозный плац. В одно из таких выбеганий толпа из соседней роты вынесла на плац мертвое тело молодого матроса. Разрыв сердца. Командир учебки приказал все скачки на время прекратить, ходить пешком. Походили пару недель, потом снова начали бегать.
Зарядка наша состояла исключительно из бега и ползания «гусиным шагом». Было ооочень тяжело, особенно поначалу. Никогда не забуду: ночь, зимняя стужа, пыльная дорога, ноги путаются в шинели, ползешь на корачках под матюки сержантов, кто упал, того пинают, отставшим лучше вообще вешатся…
После такой «зарядки» прибегаем на построение для уборки. Кого куда. Но самое хреновое, если пошлют мыть «полоски». Это такие дорожки из линолеума, длиной около 25 метров. Так вот мыть их предполагалось исключительно стоя жопой кверху, держа в обеих руках ветошь. И по команде сержанта мы должны были за несколько секунд домчаться до конца дорожки. Отставить – в два раза быстрей! И ты опять мчишься вперед. А кровь к голове приливает. Некоторые падали в обморок. Вот тут недавно споры шли как это умудрились несчастного парнишку Сычева довести до столь редкого заболевания, после которого ему пришлось отрезать ноги и яйца. А вот так и доводили. Кто служил, тот поймет. И что самое интересное, - никого почти никогда не били! Все делалось по приказу. Но ведь, если разобраться, сами эти приказы были противозаконными! А никто никогда не возмущался. На том и стоит вся эта машина подавления. Хотя, вот был со мной такой случай. И даже два. Один старослужаший решил надо мной поиздеваться. И что-то ему не понравилось, он хрясь мне по яйцам. Я поначалу опешил от боли и обиды. Но когда шок прошел, просто вцепился ему в горло. Еле оттащили. А вот второй случай. Наш взводный дабы выпендрится перед дедами, уж и не помню за что, вдарил мне со всей силой по печени. Удар был неожиданным и я не успел напрячь пресс. От боли я даже согнулся. И затаил злобу. Немыслимо, но я решил отомстить своему непосредственному командиру! На следующий день, я специально немного приотстал на бегу, а этот взводный как обычно начал меня матюками подгонять. Ну я все медленней и медленней бегу. Когда мы добежали до места, где нас никто не видел, я развернулся и саданул ему в челюсть. Тот от неожиданности опешил, но потом мы все-таки немного помахались. К его чести, этот вопиющее нарушение всех уставов с моей стороны, он никуда не донес. Да и потом, приезжая уже к нам в полк, мы по-дружески беседовали. Что-то подобное случилось со мной уже в полку, но об этом позже.
http://dinamik67.livejournal.com/850.html

 Отправлено: 06.01.12 15:55. Заголовок: ОСВ пишет: сержант..

ОСВ пишет:

цитата:

сержант, объяснивший, что температура в казарме по уставу не должна быть ниже 18

Ваш сержант был неточен объясняя вам По уставу, температура в казарме не должна опускаться ниже 16. В ВАШМ, где я обучался, правило строго соблюдалось, температура в казармах не опускалась ниже нормы, я не помню, чтоб было ниже 18, чаще бывало более 20 - "Ташкент"

 Отправлено: 09.01.12 12:18. Заголовок: ШМАС Фергана (Начало)

АРМИЯ.

Нас привезли в Донецке в какой-то спортзал. Призывников в спортзале было много. Построили нас шеренгами поперёк зала. Шеренга от шеренги находились в трёх шагах друг от друга. Скомандовали носильные вещи (рюкзаки, сумки, чемоданы) сложить у ног и сказали, что место каждого у его вещей. По залу не ходить, из зала не выходить, кроме как в туалет. На выходе стоял караул, из сопровождавших нас военных.

В зале проходила передача нас «покупателям». Сказали, что повезут нас ШМАС – школу младших авиоспециалистов, но в какое место повезут, не сказали. Балагур – старшина, расплываясь в улыбке, обрадовал нашу группу.
- Не дрейфь, ребята. Всё будет хорошо. Жопа в масле, нос в тавоте, но зато в воздушном флоте. Погоны голубые. Девок кадрить проще простого.

Ночевали мы на голом полу. Мне в моих одёжках было не холодно и не жёстко. Сумка с книгами, с хлебом и салом завернутых в тряпицу, с шапкой уложенной сверху, служили хорошей подушкой. До утра я спал не просыпаясь. Деревянный пол ни чем не отличался от топчана, деревянного стеллажа с четырьмя ножками, на котором я спал дома. Ложе привычное и родное. Одно отличие, с пола некуда было падать. Ребята, привыкшие форсить, которым важны не условия, окружающие их, а стиль в одежде и поведении, дрожали, ёжились, бухикали. Их губы были похожи на куриное гузно, такие же припухлые и с синеватым отливом. Середина ноября в Донецке, не лучшее время для форса. В то время появились группы молодёжи, которых называли стилягами. У стиляг, видимо, стиль имелся, разум отсутствовал. Ведь для разных условий и для разных мест стиль должен быть разным. Одно дело рисоваться, другое дело поход или работа.

Утренняя суета тем временем закончилась и нас строем повели не на вокзал, а на грузовой терминал. Состав из крытых товарных вагонов с одним пассажирским вагоном готов был заполнить нами своё пустующее чрево. В торцах вагонов по два яруса двухметровых полок. В центре вагона чугунная печка. Бачок из оцинкованного железа с водой и с прикреплённой к нему тросиком алюминиевой кружкой. Рядом с печкой металлический ящик с углём и с дровами.

К каждому вагону подвели по полста человек. Построили в две шеренги лицом друг к другу на расстоянии двух шагов. Велели развязать рюкзаки, раскрыть сумки и чемоданы и поставить их перед собой. Вдоль строя шли майор со шрамом на правой щеке, как оказалось наш командир батальона, два старших лейтенанта и два старшины. Офицеры и старшины, пара на каждую шеренгу, проверяли поклажу. Спиртное из бутылок и грелок сразу выливали на рельсы. Большие столовые ножи отбирали. Шмонали молча. Без вопросов и наставлений.

На каждый вагон были один офицер и два сержанта или старшина и сержант и пятьдесят призывников. Группа, если по военному то подразделение, прошедшее шмон, грузилась в вагон. В пассажирском вагоне размещались командный состав и продовольствие. Вечером поезд тронулся из Донецка к месту нашей службы. Ехали ночами. Днём состав отстаивался в тупиках. Ехали долго, Ехали две с половиной недели. Служба пошла. Срок службы убывал с каждой прошедшей минутой. Ни каких тягот я не замечал. Дежурили по трое. На стоянках надо было запастись водой, углем, дровами. Подмести пол в вагоне, поддерживать огонь в печке. Дома я подметал и в хате и во дворе. Носил на коромысле по два ведра воды, на гораздо большие расстояния, чем здесь. Топил печку и в хате и во дворе. Варил суп, жарил картошку и яичницу, кипятил воду, стирал носки, брюки, майки, трусы. Гладил утюгом на древесных углях. Пёк оладьи. На ЖБЗ разгружал вагоны с цементом, известью, алебастром. Грузил щебень и песок. Обжигал проволоку на кострах, для вязания арматуры. Таскал и рубал толстую проволоку. Махал кувалдой, киркой и ломом. Копал и тяпал в огороде. А в промежутках между этими занятиями делал уроки, читал книги, иногда размышлял и гулял. Сейчас времени для размышлений появилось предостаточно. Отдежурил сутки и валяйся на полке. Размышляй, сколько влезет.

Поел, попил, умылся, сбегал в туалет вот и вся служба. Ночью спишь под стук колёс. Красота.

Так как мои сердце и голова не были загружены любовью, потому что дома я ни на кого из девчат глаз не положил, а в Донецке времени не хватило, то ни какие волнения, заботы и переживания меня не беспокоили.

Поэтому, разобравшись с капитализмом, я стал размышлять о народе. Мои размышления носили своеобразный характер. Меня заинтриговали два слова. Народ и люди. Оба употребляются только во множественном числе.

Вспомнилось, что народники ходили в народ, а из народа выходят в люди. Вспомнились строки из стихотворения Н. А. Некрасова. «Выйдешь в люди, всё с вельможами будешь дружество водить. С молодицами пригожими шутки вольные шутить. И спокойная и праздная жизнь покатится шутя». Значит народ это не люди, а люди – не народ. Значит, те, кого народили и есть народ, а потом кто-то из этого нарождённого народа выходит в люди, а кто-то в люди не выходит. Например, мне выйти в люди пока не получилось. Офицеры - люди, а солдаты – народ. Интересно девки пляшут. Я достал записную книжку и в ней записал. Население = Народ + Люди. Вельможа – человек, который может повелевать. Вспоминая прочитанную Библию, вспоминая прочитанное в истории, заметил одно постоянное явление. Всегда были вельможи, всегда были исполнители и всегда были преступники. Всегда, везде и при любых политических режимах. Что же получается. Повелители, исполнители и преступники величина постоянная при любых политических и экономических режимах. Религии, идеологии тоже всегда присутствуют, только изменяется их содержание. А что же является причиной такого постоянства? На этом тогда мои размышления прервались.

Мы приехали в Саратов. В Саратове лежал снег. Мороз ниже минус пяти градусов. На металлических скобах внутри вагона иней. Не только дежурные, но уже пол подразделения, в том числе и я, ходили за углем. Вода в бачке замёрзла. В консервных банках тоже появились льдинки. Состав стоял не в тупике, а на запасном пути. В штабной вагон грузили консервы, галеты, хлеб, сахар, чай. По всем признакам мы должны были ехать долго без пополнения запасов. Из Саратова тронулись засветло и я в не большую щель, прежде заткнутую газетой, увидел Волгу. Вытащить газетный комок заставил непривычный гул. Мы ехали по мосту. Волга и её берега, покрытые снегом, сливались с серым небом. Закончился гул. Привычный перестук колёс о рельсы, сообщил, что Волга позади.

В связи с Волгой вспомнились Стенька Разин и Емельян Пугачёв. Знаменитые разбойники, посягавшие даже на царский престол. В истории писали, что они возглавляли освободительное движение угнетённого крестьянства. Ерунда какая-то. Что же Разин и Пугачёв думали, что, став царями, им не нужны будут чиновники, не нужны будут налоги, исчезнут воры и бандиты, исчезнут соседи, которые не будут совершать набеги. Идиотики. Свободы захотели. Откуда ей взяться в такой среде.

А Ленин ведь тоже с Волги. То ли гений, то ли идиот. Ведь если есть управитель, то должна быть система управления. Если есть система управления, то должны быть управляемые, а среди их всех должны быть преступники. Хрен на хрен менять только время терять. Чего революционеры и большевики добились? Дворянство царское уничтожили, царя уничтожили, потом стал царём генеральный секретарь и вокруг него коммунистическое дворянство. Воры есть? Есть. Бандиты есть? Есть. Мошенники есть? Есть. Алкоголики есть? Есть. Жратвы в обрез? В обрез. Армия есть? Есть. И где она эта пресловутая свобода? Тюти. Как хочешь, крути, как хочешь, верти, с какой стороны не взгляни система управитель – исполнитель – преступник данность. Любому управителю нужны исполнители, а среди исполнителей обязательно будут преступники. Неужели такого пустяка «гениальные» философы не понимали? Личности приходят и уходят, но система же не меняется. А что же меняется? Поражённый своим открытием стал что-то бормотать. Сосед, лежавший на полке рядом со мной, своим вопросом вернул меня в реальность.
- Ты чего? Что с тобой?

От неожиданности я акнул.
- А? В чём дело?
- Ты заболел? Бредишь что ли?
- А-а, это. Нет, не бредю.
- Девка приснилась?
- Ага.
- То-то. Смотрю на тебя, ты всё время задумчивый. Любовь выше крыши?
- Ага. Любовь. – Снова агакнул я, с трудом возвращаясь в вагонную обстановку. – Где едем?
- В Казахстан въехали. Куда-то в Среднюю Азию везут.

Надо размяться, решил я, и переключиться на что-нибудь другое, а то за тронутого разумом сочтут. У печки сидели курящие и травили анекдоты. Послушал анекдоты. Смеяться не хотелось. Поразительно. День, а мы едем. Через щель образовавшуюся отодвинутой створкой, просматривалась степь с мелкой сухой и серой растительностью. Ни каких построек не было видно. После гор Закавказья, субтропической растительности на побережье Черного моря, хмурых с дымком терриконов Донбасса, степь показалась мне тревожной и не уютной. На что же переключиться? Степь, стук колёс на стыках рельсов. Однообразная степь, как долгий звук на одной ноте и ритмичный стук колёс. Музыка степной дороги. Тук, потом пауза на межосевое расстояние колёсных пар вагона и длины рельс, снова тук, снова пауза. Как ритм стихотворений промелькнула мыслью. Может быть, учиться писать стихи? – Подумал я. А что, идея хорошая. И время будет незаметно бежать, и дурные мысли в голову лезть не будут. Попытка не пытка. Почему не попробовать?

Поэзией, как таковой я не увлекался. Если быть откровенным, то ни чем я не увлекался. Что задавали, то и учил, чтобы получить приличную оценку. Ни более того. Из Пушкина знал наизусть начало из «Евгения Онегина». «Послание в Сибирь», «Я помню чудное мгновенье…», «Буря мглою небо кроет…». Из Лермонтова «Белеет парус одинокий…», «Тучки небесные вечные странники…», «Бородино» почти полностью, несколько отрывков из «Мцыри» и «На смерть поэта». Из Некрасова «Вот парадный подъезд…», «Стой ямщик. Жара не сносная.» и « О, Волга, колыбель моя! Любил ли кто тебя, как я…». Из Маяковского «Стихи о советском паспорте», «Товарищу Нетте, пароходу и человеку», кое-что из поэмы о Ленине. «Говорим Ленин – подразумеваем партия, говорим партия – подразумеваем Ленин». «Если б выставить в музее, плачущего большевика…». Из Есенина: «Выткался над озером алый свет зори» и «Молодая, с чувственным оскалом…».

Четыре строчки «Если кликнет рать святая: - Кинь ты Русь, живи в раю! Я скажу: - Не надо рая. Дайте Родину мою». Ещё «В этой жизни умирать не ново, но и жить, конечно, не новей». Из современной поэзии знал несколько песен. «Хороши весной в саду цветочки», «Одинокая гармонь», «Маруся, раз, два, три». Знал «Посеяла ягирочки», «Окрасился месяц багрянцем», несколько частушек. Вот в основном и весь мой поэтический багаж. Как писать стихи представления не имел. Поэтическим вдохновением не страдал. Подумал, подумал и решил сформулировать принцип, по которому строятся стихотворения. Стал в уме читать строчки из известных мне стихотворений и искать в чём их сходство и в чём разница, не обращая внимания на слова. Сначала обратил внимание на рифмы, потом на ритм. На количество ударных и безударных гласных,

А потом на размер. На количество гласных в строчке. Записал для верности. Ритм, размер, рифма и стал тренироваться. Через несколько дней, уже подъезжая к Узбекистану у меня сложились строчки.

Под стук колёс решил писать стихи.

О чём писать, зачем писать не знаю.
Про то, что их писать не пустяки,
Я, между прочим, чётко понимаю.
Но раз решил, зачем же отступать.
Не без того. Помучиться придётся.
А там, глядишь, со временем, как знать
Вдруг что-нибудь толковое прорвётся.
Одно бесспорно. Следует писать.
Писать не ожидая вдохновенье.
Не для того, чтобы поэтом стать.
А чтобы нарабатывать уменье.

Продолжение следует...

 Отправлено: 09.01.12 12:20. Заголовок: ШМАС Фергана (Продолжение)

...В Узбекистане, несмотря на начало декабря, стояла тёплая погода. Большую часть своей одежды я уже выбросил. Верно, говорили мне в общежитии. Шутники, с потрошительными наклонностями, присутствовали. На мою грязную и рваную одежду «шутники» внимания не обращали. Сносную одежду многим покромсали безопасными бритвами. Подлая черта, сделать ближнему гадость, у русских присутствовала. Эта гадость делалась грубо и откровенно. В той среде, где воспитывался я, такого удовлетворения от подлости не встречал. С другой стороны я был знаком с блатными. Я знал о приёмах задирания, чтобы выяснить, кто есть кто и у кого какой характер, они брали не знакомых на испуг. По повадкам и речи двое были явно с воровской школой. Я стал наблюдать за развитием событий. У русских ребят был не южный темперамент. Зажглись они не сразу, но зло запомнили и отомстили. Это не была дедовщина. Среди нас дедов не было. Когда немного познакомились и поняли, кто есть кто, блатных избили по полной программе. Жестоко и безжалостно. От греха подальше, тех двоих отправили из части.

Спустя годы, читая «Историю государства российского» Н. М. Карамзина, вспомнил о своём наблюдении. Не только в частной жизни, но и в войнах, русские отвечали своим обидчикам с такой яростью и остервенением, что ни кому и никогда мало не казалось. Видимо, только поэтому и сохраняется Россия, что русские всегда мстят. Как там у Пушкина. «Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить не разумным хазарам. Их сёла и нивы за буйный набег обрёк он мечам и пожарам».

В ШМАСе из нас готовили механиков по планеру самолёта и реактивным двигателям. Предметы следующие. Теория: аэродинамика, теория реактивного движения, конструкция планера фронтового бомбардировщика ИЛ-28 и истребителя МИГ-17, конструкция турбореактивного двигателя.

Практика: слесарное дело, клёпка, тросозаплётка, контровка, разборка и установка деталей планера и двигателя. Кроме учёбы наряды. На кухню, в столовую, в штаб, к знамени, на территории, на КПП, на гауптвахту, на склады. Физподготовка. Утром пробежка и зарядка. Строевая подготовка. Марш броски: взводные, ротные, батальонные. Тревоги: дневные и ночные. Учебные - без оружия, а походные тревоги с оружием. Строительство жилья офицерам и строительство внутри части. Стрельбы.

Служба они везде служба. Распорядок дня расписан. В казармах жили по ротно. Кровати двуярусные. Рота подъём, рота отбой. Шесть часов занятия в аудиториях. Потом самоподготовка. Между занятиями туалет по команде и столовая по команде. Передвигаться кругом строем. Одиночкам, кроме офицеров, посыльных, дежурных, передвижение по части строго запрещено. К концу декабря захуртило. Пронизывающий сырой и промозглый ветер. По российским меркам и мороз не мороз. Плюс – минус два градуса, пробирает колотун, как в лихорадке. В карауле на аэродроме, где от ветра некуда спрятаться, в валенках, в стёганых на вате брюках, в шинели, по верх шинели тулуп до пят, перчатки, за два часа на посту один хрен превращаешься в сосульку. Весной прекрасно, а летом жара и чувствуешь себя ещё хуже, чем зимой. Летом, прежде чем войти в столовую, в которую ходили в сапогах, трусах и в панаме, подходили к двадцатипятиметровому бассейну, выстраивались в шеренгу на бортике, разувались, снимали панаму, прыгали в воду, плыли туда и обратно. От бассейна прямо за стол. Всё равно, пока поешь, с лица в тарелку и в ложку капает пот. Летом три четверти роты заболели дизентерией, и лежала в санчасти. Нас, одну четверть, загоняли. Сегодня в караул, завтра наряд на кухню, послезавтра дневалить, то есть заниматься уборкой в казарме. Снова в караул, и эта сказка про белого бычка длилась целый месяц, пока не стали подходить выздоравливающие. Все кровати и постель вытаскивали во двор. Всех всё дезинфицировали. Провонялись от смеси пота с дезинфекцией. Хотелось уже самому обделаться и лечь в санчасть. Служба мёдом не казалась. Было не до стихов и не до философских размышлений. Мечтал об одном. Выспаться бы. Оказалось зимой плохо, а летом хуже.

За год в ШМАСе произошло несколько событий, встряхнувших мой ум. За частью стояла старая мечеть. Эту мечеть, борцы за светлое будущее, превратили в склад. Склад следовало охранять. Пришла и моя очередь стоять там на посту. К мечети, на расстояние в метров пятьдесят, в день несколько раз, подходили группы от пяти до семи человек стариков узбеков, стелили коврики напротив меня, становились на колени лицом к мечети, а, следовательно, и ко мне и молились. Я стою с винтовкой лицом к ним, они что-то бормочат, а я молчу и думаю. «Ну, о чём могут просить аллаха эти деды? Скорее всего о том, чтобы аллах поскорее убрал этого зелёного попку, то есть меня и таких как я, с их глаз от их храма. Чтобы не мозолили мы им глаза и не канифолили им мозги коммунизмом и вечным братством». И тут я перевёл иностранное непонятное слово религия на русский язык. Религия значит почитание. Религиозный значит почитающий, почтительный. Религиозность значит почтительность. Ничего предосудительного в религии и религиозности я не увидел, так же как и в капитализме. Если религия «опиум для народа», то разнузданность и призрение хлеб народа. Странно, но коммунисты хотят, чтобы их самих и их вождей почитали. То есть они хотят, чтобы народ был по отношению к ним религиозным, а по отношению к священникам призирающим. То есть они хотят заменить одну религию другой религией. В чём же разница христианской религии от коммунистической религии. Разница в стиле и способе поклонения и почитания. А разве «великие вожди и учителя Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин», портреты, которых изображали на знамёнах друг за другом, ни есть результат почитания и поклонения? Сменились объекты почитания и поклонения, но само же почитание и поклонение остались. Следовательно, почитание и поклонение величина постоянная. Они свойство всех живых организмов. У человека это свойство выражено наиболее ярко.

Второй случай – трагический. На посту застрелился солдат. Говорили, что его девушка вышла замуж, а он, один из многих Ромео, стал жертвой любви. У меня девчонки, обещавшей меня ждать, не было. Мне никто из девчат, да и из ребят тоже, не писал письма, и я ни кому не писал. Для меня любовь была таким же отвлечённым понятием, как коммунизм и бог. Я знал примеры литературной любви, а чтобы вот так в действительности, увидеть труп влюблённого не случалось. Парень не смог вынести потери. Вот до чего доводит жадность. От жадности потерял рассудок. Тогда-то под этим впечатлением написал стихотворение.

Мне, балбесу, не понять
Всё глубокомыслие,
Заключённое в догмат
Христианской истины.
Мне, балбесу, не понять
Мудрость философии.
Видно я из тех ребят
Для кого высокие,
Не доступны никогда
Мысли замарочные.
Ох, беда, да ах, беда
И науки точные.
Но обиднее всего,
Что ученья праздные,
Вне понятья моего
Сферы куртуазные.
Этот рыцарский амор –
Писк аристократии,
Сексуальный перебор –
Мода демократии.
Ой, как душу не трави,
Мучаясь в исканиях,
Все лапочут о любви –
Жажде обладания.

Тогда мне стало ясно, что любовь – это возбуждённое состояние свойства присвоения. Вообще-то я не слышал, чтобы где-нибудь и когда-нибудь говорили о свойстве присвоения. Странно, вроде бы до меня гениев было предостаточно, что же они не заметили наличия этого свойства, думал я. Так я докопался до сущности понятия любовь. Мне стало ясно, что поэты говорят не о сущности любви, а о том у кого и как она эта жажда обладания проявляется. У меня эта жажда обладания пока ни как не проявлялась. Нельзя сказать, чтобы я был равнодушен к девушкам и женщинам, но это была ни любовь, ни очарование, ни восхищение, а элементарное любопытство. Я понимал, что сотворить с такими чувствами что-либо лирическое не реально, поэтому не себя как на поэта махнул рукой.

Третий случай, к сожалению, тоже трагический, заставил меня задуматься о бренности человеческой, и не только, жизни. Мы проходили практику на стоянке списанных самолётов рядом с аэродромом. На аэродроме, как обычно, проходили учебные полёты. Слышим взрыв. Самолёты взлетали в сторону гор. Смотрим, чуть ниже вершины горы, пламя. Взвыла сирена и два автомобиля помчались к горам. Итог, груда металла и три трупа. Экипаж ИЛ-28 состоял из трёх человек. Пилот, штурман и стрелок радист. Потом прошёл слух, что комиссия установила ошибку пилота. Он не разблокировал прибор указателя горизонта. Я в приборах не разбирался. Самолёт обслуживают много механиков. Кроме меня приписанного к одному самолёту, были механики по приборам, механики по электрооборудованию, механики по радио, механики по вооружению, механики по фотоаппаратуре, устанавливавшие фотопулемёты для стрельб и фотоаппараты для разведки, которые обслуживали несколько самолётов.

Нельзя сказать, что до этого я не видел мёртвых или, что я не знал о существовании смерти. Как и все остальные, живущие сейчас и жившие когда-то, конечно, знал. Я видел не только трупы людей, но и трупы коров, овец, кур, свиней других птиц, зверей и рыб. Видеть-то видел, но внимания не обращал. Смерть экипажа сначала привела к мысли о их безвременной кончине. Потом появилась фраза, которую я записал в блокнот. «Длительность существования у всех разная». Вглядываясь в эту фразу, заметил, что она относится не только к жизни человеческой. Эта фраза включает в себя весь спектр известных мне тел. Длительность существования частиц от электронов до солнца, планет, галактик, а в этом промежутке молекул, живых организмов, в том числе и человека и заканчивая самой вселенной, у всех разная. Что же получается, длительность существования это свойство всех тел, подумал я. Но возникшие в моём воображении трупы заставили произнести. – У всех да ни у всех. У мёртвых то свойство исчезло. Следовательно, свойство длительности существования есть у живых тел. Мёртвые тела, потеряв свои свойства, быстро распадаются. Следовательно, во вселенной есть тела живые и мёртвые. И это относится не только к телам, которые называют биологическими. Но так как в мои обязанности философские изыскания не входили, то пришлось их прервать.

Роту ночью подняли по тревоге и совершили марш бросок на полигон. Надо было сдавать зачёт по стрелковой подготовке. Вооружены мы были трёхлинейками. Винтовками, которыми воевали мои деды и отец. Передвигаясь в строю то шагом, то бегом с противогазом, скаткой (шинель, свёрнутая наподобие хомута), с вещмешком за спиной, с патронташем и двумя учебными гранатами, с винтовкой на парусиновом ремне за плечом в кирзовых сапогах и в байковых портянках и подпоясанный ремнём из прессованной бумаги. Я обратил внимание на то, что «революционные преобразования», о которых я распинался в бытность секретарём и, о которых разглагольствовали здесь на политзанятиях, за сорок лет после революции к нам не доползли. Дело было не в экипировке. Она меня не угнетала ни физически, ни морально. Меня совершенно не волновало, во что я одет и как выгляжу. Как говорится, одет, обут, сыт болезни не донимают и, слава Богу. Во мне не было стремления удивлять и поражать окружающих своим внешним видом. Стильность и мода меня не впечатляли. Я вообще не считал нужным кому-то нравиться и не искал ни с кем общения. Меня не угнетало одиночество. Мне не было одному скучно. Где бы я ни был, меня всегда окружали люди, растения, животные, за которыми интересно было наблюдать. Даже в темноте можно включить свое воображение и размышлять или складывать стихотворные строчки. В последствии я понял, почему меня не мучили переживания. Я ничего не хотел, а делал всё, так как надо. Если как надо не получалось сразу, то повторял до тех пор пока не получится. Я понимал выражение «революционные преобразования», быстрые преобразования. Слово революция в официальном лексиконе употреблялось непрерывно. «Великая октябрьская революция», «революционные завоевания», «революционный порыв», «революционер», «контрреволюционер», «революционная бдительность». Слово революция потеряло свое первозданное значение, так же как и слово капитал. Эти слова в русском языке превратились в ритуальное заклинание, обязательное к употреблению на собраниях, на митингах, на радио и в печати. Ни каких быстрых качественных преобразований я не замечал.

Бомбардировщики, которые мы изучали, могли нести атомные бомбы. Мы готовились к атомной войне с винтовками до революционного образца. Я посмотрел на вспотевшие лица, бегущих рядом сослуживцев, покрытые слоем жёлтой пыли. Командир взвода периодически покрикивал:
- Подтянуться! Не отставать!

Бежали, бежали и на полигон прибежали. Выдали нам по пять патронов. Команда «На рубеж!», На расстоянии сто метров от рубежа стоят мишени. Человеческая тень до пояса, десять штук. Рубеж – натянутый шнур, привязанный к двум колышкам, забитым в землю. Команда «Ложись!». Легли. Команда «Заряжай!». Заряжаем и вдруг, рядом лежащий стрелок спрашивает:
- Товарищ старший лейтенант, а як заряжаты?

Старший лейтенант Резниченко, занимавшийся с нами стрелковой подготовкой, остолбенел на несколько секунд, потом произнёс:
- Анекдоты знаю, но ходячий вижу в первый раз. – И раздражённо скомандовал: - Рядовой Макаренко, встать! С рубежа шагом марш!

Подводя итоги стрельбы, обращаясь ко мне, он сказал:
- Рядовой Проценко, снайпер из тебя некудышний. Но противника ты если не убьёшь, то наверняка покалечишь. Четыре.

Оказалось, что попал я в лоб, в шею, в плечо, в грудь и в живот. Кучность совершенно отсутствовала, но в молоко ни одной пули.

Обучался я легко. Запомнить формулировки не составляло труда. Подъёмная сила крыла равна разности давления воздуха на нижнюю и верхнюю поверхность крыла. Что давление на поверхность там больше, где скорость потока жидкости или газа меньше. Что планер самолёта состоит из фюзеляжа, крыла, стабилизатора. Половину крыла называют консолью. На стабилизаторе находятся рули поворота и высоты. На консолях – закрылки. Каркас собирается из лонжеронов, стрингеров и обшивки на заклёпках. Материал дюраль. Д-16. Прочие конструктивные подробности типа: бензобаки, цилиндры, штоки и поршни, прокладки, блоки, тяги, тросы, электродвигатели и т.д.. Двигателей два. Двигатели реактивные внутреннего сгорания. Опять же корпус, статор, ротор, турбины лопатки, камеры сгорания, генератор, стартёр, Насосы, фильтры, клапана, Метизы: шпильки, винты, болты, гайки, шайбы простые, шайбы гровера. Топливная система, тормозная система, воздушная система, система смазки, Насосы плунжерные и шестерёнчатые. Места крепления. Способы крепления. И так далее и тому подобное. Без напряжения стал отличником боевой и политической подготовки. Через полгода мне доверили охранять знамёна части. Пост номер один с тех пор стал моим постоянным местом в карауле по приказу командира части. На другие посты и наряды я больше не ходил до конца своей армейской службы. Мне сделали предложение направить на учёбу в высшее авиационное училище. Я отказался. Меня считали способным и надёжным солдатом, но недалёким, неинициативным и поэтому бесперспективным. Что, впрочем, соответствовало стилю моего поведению. Как учил меня отец:
- Не по делу языком не ляскай.

Я и не ляскал. Про свои, как мне тогда казалось, бредни никому не рассказывал. Про стихи тоже молчал. Соседи по койке знали, что я ношу с собой записную книжку и иногда в неё что-то записываю, но особо не допытывались. Обучение заканчивалось. Приближался день распределения. Шёл четвёртый квартал 1957 года. Мне уже было полных двадцать лет. Когда вспоминал об этом, то вместе с поговоркой. «Двадцать лет ума нет, и не будет…». Город Фергану за год службы как следует, так и не увидел. Территория нашей части была обнесена высоким дувалом (глиняным забором). Грунтовая дорога к аэродрому проходила рядом с не глубоким арыком. За арыком тоже высокий дувал, но с калитками, за которым не видно ни построек, ни людей. С другой стороны кукурузное поле. Городская окраина. За прошедший год я написал несколько стихотворений, одно из них такое.

Азиатская страна.
Древний город Фергана.
За дувалами, как в клетке,
Служу Родине в учебке.
Близко город Фергана.
Нас муштрует старшина.
На плацу гоняет крепко.
Так положено в учебках.
Тёплый город Фергана.
Слава Богу, не война.
Я пока живой, не труп,
Весь завёрнутый в тулуп,
От учебки за версту,
Замерзаю на посту.
Что за город Фергана?
Мало видно из окна.
Здесь арык и там арык,
Над арыком сел старик.
Тюбитейка и халат,
Замечательный наряд.
Сапоги, ещё кушак,
Рядом с дедушкой ишак…
Хоть бы девушку одну
Повидать и чайхану,
А вернусь домой, загну,
Видел город Фергану.

При распределении, я и ещё несколько человек из других подразделений, которых до этого я не знал, получили направление в ЗАКВО. Штаб Закавказского военного округа находился в г. Тбилиси. Поэтому мы получили направление именно туда. В штабе округа каждому из нас назовут конкретное место службы. Таким образом, кольцо замкнулось. Выехав из Тбилиси полтора года назад в Батуми, и проехав через города: Одессу, Николаев, Донецк, Саратов, Фергану, Ташкент, Ашхабад, Красноводск, Баку я вновь оказался в Тбилиси.

Без предупреждения, вместе с попутчиками, появился бравый солдат с голубыми погонами и петлицами, правда без орденов, медалей и значков, в родном доме. Философия, поэзия, аэродинамика, конструкция двигателя и планера самолёта никого не интересует. Из одноклассников служу один я. Остальные в университетах, институтах, самые неудачливые в техникумах. При встрече со мной изображают сочувствие. Подбадривают. – Ничего, после армии поступишь. Они ещё не люди, но уже на пути в люди. Они уже на одну ступеньку возвысились над народом, поэтому смотрят свысока. До общения снисходят. Они заняты. Они деловиты. После двух встреч стало ясно, что значит «Выйдешь в люди всё с вельможами будешь дружество водить». Люди – это иной слой населения. Хотя коммунисты пытались всех сделать товарищами, так же как и христиане сделать всех братьями и сестрами, но естественное разделение берёт своё. Я не испытывал ни зависти, ни раздражения к своим бывшим одноклассникам. Но тогда сделал вывод, что наличие управителей, исполнителей и преступников, есть естественное состояние любого общества и оно не зависит ни от идеологий, ни от экономик. Любые идеологии и экономики это искусственные образования. А любые искусственные образования работают тогда, когда построены на точном понимании естественных принципов. Или, как часто говорят, «учитывают законы природы».

На второй день после прибытия в штаб округа, мы получили предписания. Разбросали нас по разным частям...

http://www.proza.ru/2007/02/16-201

 Отправлено: 05.09.13 14:46. Заголовок: В 111 ШМАСе (Чортков..

В 111 ШМАСе (Чортков)(1971-73 гг.) приемам рукопашного боя не учили ни в карантине ни при караульном наряде.Сам полтора года ходил начальником караула и как-то не задумывался об этом.Огневая подготовка ограничивалась чисткой оружия и каждый набор в конце карантина ходил на стрельбище-пять патронов одиночными и одна очередь из трёх патронов.Может в авиации для механиков рукопашный бой не так уж и актуален.

 Отправлено: 05.09.13 16:36. Заголовок: крейсер пишет: В 11..

крейсер пишет:

цитата:

В 111 ШМАСе (Чортков)(1971-73 гг.) приемам рукопашного боя не учили

Ну не учили - и не учили ! Чего сейчас убиваться. Но владению личным оружием - должны были учить. И АК и СКС имели соответственно штык-нож и штык. И,наверняка, помните была такая команда на разводе караула( караулов) - " Штыки... При..мкнуть ! Для встречи справа ( слева )... На караул ! И в таком положении с примкнутым штыком ( в боевом положении ) неслась служба на постах караула. Ведь не для понтов и украшательства это делалось. В умелых руках карабин (автомат ) с примкнутым штыком - это грозное оружие ( даже без патронов ). А соответственно, при подготовке караула к заступлению на службу, в учебном караульном городке должны были отрабатываться различные, возможные ситуации пресечения проникновения на пост нарушителей. Способы их задержания, охраны и конвоирования. И такие команды как - " Коротким (длинным )... вперед - коли ! Всегда входили в программу обучения и молодых солдат при прохождении КМБ, и личного состава караулов. Если учили стрелять, то и пользоваться штыком - тоже должны были учить. Вспоминайте....

 Отправлено: 05.09.13 18:30. Заголовок: Политко Сергей пишет..

Политко Сергей пишет:

цитата:

Вспоминайте....

Было такое при прохождении КМБ. Но при несении караульной службы забыл... Меня назначили выводным (комсоргу взвода такая "привилегия" доставалась ) и постовым я ни разу не был. Потом был начкаром и тоже смутно помню. Но...я только что позвонил своему взводному в Челябинскую область, он подтвердил, и я мгновенно вспомнил все детали, что при уходе на посты на стенде пулеуловителя во дворе караульного помещения сначала примыкался штык-нож, потом проверялся патронник на отсутствие патронов, а затем пристёгивался магазин и АКМ ставился на предохранитель. Вот память и освежилась!
P.S. Иногда вспоминаются более ранние, детские мгновения жизни, а последующие забываются. Вот такая штука - память! Наверное у многих так?

 Отправлено: 05.09.13 20:01. Заголовок: Со всей ответственно..

Со всей ответственностью...

В карауле с СКС только ночью штык откидывался в "рабочее" положение. В тёмное время суток полагалось карабин с откинутым штыком носить не на плече, а в руках.
Но... носили на плече с откинутым штыком...

Положение Устава гарнизонной и караульной службы.

цитата:

188. Часовой на посту должен иметь оружие с примкнутым штыком (автомат со складывающимся прикладом — без штыка-ножа; штык-нож в ножнах на поясном ремне): в ночное время — в положении изготовки для стрельбы стоя; в дневное время — в положении «на ремень» или в положении изготовки для стрельбы стоя (Приложение 9); на внутренних постах и на посту у Боевого Знамени автомат с деревянным прикладом находится в положении «на ремень», автомат со складывающимся прикладом — в положении «на грудь», карабин — у ноги; сумка со снаряженным магазином (обоймами) должна быть застегнутой.

 Отправлено: 06.09.13 09:30. Заголовок: Щтык на СКС действит..

Щтык на СКС действительно грозное оружие. Точно год уже не помню ,но в Чирчике во время несения караульной службы на стоянке,один из караульных решил проверить толщину и прочность фюзеляжа МИГ-17 штыком,что и сделал.Хорошо,что колол в хвостовую часть самолета и завод ремонтный был рядом.

 Отправлено: 06.09.13 12:47. Заголовок: А у нас в полку ..

А у нас в полку подобные пробоины планера латались специалистами ПАРМ из ТЭЧи. Натурально ставили заплатки из дюрали или из пиркали ( на АН-2 ). Даже ДСП у нас тоже несли службу с примкнутым штыком. Зам.командира эскадры по ИАС ( инженер эскадры ) - майор Пикалов не забывал напоминать дежурному - " По аккуратнее с оружием у самолетов, боец ! ".

 Отправлено: 06.09.13 20:04. Заголовок: Ник пишет: был нач..

Ник пишет:

цитата:

был начкаром

Помначкара. Извините за неточность, вспомнил о начкаре-комвзвода-отличном товарище, которому звонил, и лопухнулся

 Отправлено: 06.09.13 21:55. Заголовок: Политко Сергей пишет..

Политко Сергей пишет:

цитата:

А у нас в полку подобные пробоины планера латались специалистами ПАРМ из ТЭЧи.

В ШМАС еще в Барнауле нас механиков обучали ставить заплатки в разных местах фюзеляжа или обтекателей двигателей.Руководитель занятий подходил к самолету и молотком пробивал дюраль,ну, а дальше-инструмент в руки и вперед.В некоторых местах заплатки ставили только вдвоем,т.к. рук не хватало.

 Отправлено: 07.09.13 17:24. Заголовок: Вспоминаются ещ..

Вспоминаются еще и такие строчки - "…. Заслышав лай караульной собаки усилить бдительность…. При нападении на пост или на часового смело действовать штыком и прикладом ….."

 Отправлено: 09.09.13 08:26. Заголовок: Тот же эффект был,ко..

Тот же эффект был,когда мы поехали в Баку (Беложары) за пополнением.7 ноября-25 градусов в плюсе.Хорошо,умные люди,посоветовали взять фуражки.

 Отправлено: 22.09.13 07:18. Заголовок: Сборный пункт, дорог..

Воспоминания о ШМАС в Медвежьих озёрах.

цитата:

Сборный пункт, дорога к армейской службе В семь утра мы уже были во дворе Первомайского военкомата, где десятки таких же рекрутов, остриженных наголо, в фуфайках и потертых штанах, которые не жалко было выбросить на свалку, стояли в полной готовности к выполнению военной присяги, "не жалея крови и самой жизни". Родственников отделили от призывников, подогнали автобусы, в которых предстояло убыть на областной сборный пункт в Николаев. Я с горечью на сердце смотрел в окно, чувствуя, что ландшафта родного Первомайска мне уже не увидеть в ближайшие три года, а еще за окном автобуса на косогоре стояла и плакала моя молодая жена. Зазвучала незабываемая мелодия "Прощания славянки", которую мы и сейчас слушаем со слезами на глазах. В моем возбужденном мозгу сверкнули строчки: "Бридко болото під ногами чвакало, Бризки летіли прямо в лице, А ти стояла і тихо плакала. Тихо прощалась. Оце і все. " Сопровождающий, начальник 2-го отдела военкомата подполковник Виктор Васильевич Решетов, глядя на нее, не выдержал, вышел и пригласил в автобус. Благодаря ему мы еще целых пять часов были вместе. На проходной сборного пункта нам дали понять, что это уже все, и мы попрощались. Наступило время начала первого большого испытания на любовь и верность, на умение переживать сопутствующие длительным разлукам повороты жизни. Автобусы легли на обратный курс и увезли мою Леночку. То, что мы увидели, войдя в помещение сборного пункта, повергло нас в глубокие сомнения. Я лично задумался: "А надо это все мне и государству?" Испугали двухэтажные нары, на которых тело к телу разместились сотни таких же, как мы. Крепкий дух от выпитого этой массой людей во время проводов в ряды и во время следования к пункту сбора и полупьяное бормотание окружили нас со всех сторон. Где-то в глубине нар звенела гитара и хриплый голос вдохновенно пел: "Сижу на нарах, как король на именинах". Какой-то капитан указал нам на свободные места на нарах и сказал, что здесь мы будем жить приблизительно трое суток, пока не пройдем мандатную и медицинскую комиссии и нас не отберут "покупатели" из разных родов войск и различных воинских частей. Началась развеселая жизнь на голых нарах и в не очень теплом помещении. Утром прозвучала команда всем выйти из помещения и стать в строй в шеренгу по одному. Тот самый капитан, который вечером указал нам на места для отдыха, приказал всем наклониться в поясном поклоне и собирать окурки в карманы, что твердо меня убедило в том, что я себе больше не принадлежу, что теперь со мною будут творить что захотят, прикрывая личный дебилизм вдохновенными словами о требованиях Уставов и военной Присяги. Началось планомерное подавление личности в каждом из нас, зомбирование с целью беспрекословного подчинения. Только двадцать восьмого вечером нас отобрали капитан Михайлюк — наш земляк-первомаец и старший сержант Борис Москаленко, одетые в авиационную форму, загрузили в военные грузовики под тентом и повезли на вокзал станции "Николаев-грузовой". — Ну, вот и все, — резюмировал здоровенный хлопец из Первомайска Виктор Дьяковский с надлежащим чувством сарказма. — Теперь на три года "первым делом самолеты, самолеты". В эту часть попало двадцать девять ребят из Николаевской области, трое моих близких земляков. Среди них Андрей Конык из Катеринки, Толя Бабийчук и из Кумар и мой сосед через огород Володя Гилевой. Сопровождающие не говорили нам куда везут и какая нам выпала служба, ссылаясь на военную тайну. Ехали в плацкартном хорошо натопленном вагоне. Проводники в вагоне были почему-то казахи. Они с отвращением смотрели, как мы ели сало с черным хлебом и продавали водку по десять рублей за бутылку, хотя капитан предупредил их о недопустимости торговли спиртными напиткам в пути следования. Позже мы поняли, что это была коммерция с далеким прицелом. Когда на следующий день кто-то разбил окно в нерабочем тамбуре нашего вагона, виновными сделали наших пассажиров и потребовали с каждого по рублю. Нетрудно подсчитать их доход, учитывая, что ехали мы на всех полках вагона, вплоть до боковых чемоданных. Стоимость стекла они оценили в сто рублей. Один из них зашел в наш отсек с разъяснениями. Виктор Дьяковский молча протянул ему большой кусок сала, сказал, что денег у нас нету, а этот шмат сала на базаре стоит 9 рублей. Ровно столько нас ехало в этом отсеке плацкартного вагона. Казах исчез из виду и привел капитана, который потребовал сдать ему по рублю. Команда была выполнена «беспрекословно, точно и в срок», как этого требует Устав. На это Дьяковский заметил: "Живи по Уставу — отдай свой рубль Родине во славу". В Полтаве нас перегрузили в другой эшелон и до конца мы ехали уже в купейных вагонах, двери купе приказали держать открытыми. Вечером на третьи сутки мы увидели ярко освещенный силуэт Московского университета, знакомого по почтовым открыткам и поняли, что нас привезли в Москву. В последний раз спросили капитана, где будем служить, на что получили в ответ очередное: "Приедем, увидите!" На Курском вокзале нас уже ожидали ЗИЛ-157 под тентом, водитель ефрейтор Виктор Опря из Ольшанки Кировоградской области и двадцатиградусный мороз. Для него мы оказались слишком легко одетыми. Водитель Опря оказался менее засекреченной личностью, чем капитан Михайлюк. Через несколько минут мы уже знали, что будем служить в четырнадцати километрах от столицы, в прекрасном сосновом лесу, рядом с Большим Медвежьим озером в деревне Медвежьи Озера. И что это — Военно-авиационная школа механиков и готовит она специалистов для отдельных батальонов обслуживания (ОБАТО) военно-транспортной авиации ВВС СССР. Взревел мотор заждавшегося ЗИЛа, машина плавно двинулась от Курского вокзала и вскоре поплыла по просторному ночному Садовому кольцу, отнюдь не пустынному в этот поздний час. Движение казалось нам хаотичным. Водители обгоняли нас, перестраивались в рядах. На первый взгляд казалось, что никаких правил здесь не существует. Промчались незнакомыми улицами столицы, пересекли МКАД (Московскую кольцевую автодорогу) и очутились на Щелковском шоссе. Замельтешили смешанные леса и названия населенных пунктов: Мытищи, Лукино, Щитниково и, наконец, Медвежьи Озера. В конце населенного пункта поворот налево и КПП части с красными звездами на воротах. Еще несколько десятков метров и домик с надписью над дверью "Баня". Войсковая часть 06772. Приказ спешиться. Все, приехали! Первые дни службы - особо памятные, новые и неожиданные впечатления Вояж из Николаева в Медвежьи озера завершен благополучно. Капитан Михайлюк - домой, а сержант Москаленко — с нами в баню. Сержант приказал всем раздеваться и заходить в моечный зал. На входе стоял сержант-санитар и квачем, смоченным какой-то вонючей гадостью смазывал каждому все паховые промежности, которые было приказано чисто выбрить. Нестриженых оставили в раздевалке и через несколько минут привели к однообразию. При выходе из мойки стоял старшина с разложенным по размерам обмундированием. Он мельком оглядывал каждого наметанным взглядом, спрашивал размер обуви и бросал комплект солдатского нехитрого убранства. Одевались, смеялись над тем, что все стали похожими и не узнавали друг друга. Инкубаторные и все тут. На часах было три часа ночи. Сержант построил нас в колонну по три и повел в казарму. Всем было приказано занять места возле двухъярусных коек, раздеваться и ложиться спать. Кто выше 180 сантиметров ростом - на второй ярус. Подушки, набитые сбившейся в комки ватой, имели мягкость неотесанного гранита, но, утомленные дорогой, мы этого даже не заметили, через несколько минут в казарме царила тишина, которую нарушали только храп да сопение. Да еще чиханье от непривычного запаха грязных портянок и специфической солдатской ваксы от кирзовых сапог. Только, казалось, уснули, как безжалостно громко прозвучала команда дежурного сержанта "Рота, подъем!". Грохот прыжков со второго яруса, грубая ругань тех, на кого прыгнули сверху, одевание почти на ходу, толкотня в узком проходе между койками - это надо было снимать на пленку и озвучивать. Те, что бежали на выход, закружили меня и вынесли на улицу. Начал искать тех, кто ночью приехал со мной. В темноте это была задача не из легких. Увидел почти двухметрового Юру Хвостина, стал рядом с ним. И тут прозвучала команда: "Направо, бегом марш!" "Четыре круга по 800 метров", — комментировал сержант, бежавший рядом. Три километра с подъема стали постоянной физической зарядкой на все три года службы. По возвращению в казарму нам было строго-настрого запрещено выходить из нее без разрешения, умыться, побриться и быть готовыми к "приему пищи". Мы поняли, что так теперь будут называться завтраки, обеды и ужины. На первом завтраке нас посадили за последний стол в огромной столовой, рассчитанной на 250 человек. Сержант с повязкой дежурного по столовой предупредил, что на столе должна остаться одна порция для старшины срочной службы Ковалевича, который, как мы позже узнали, имел такое звание единственный в части и пользовался непререкаемым авторитетом. Мы с Юрой Добровольским связали слово порция с определенным количеством перловой каши, которой кормили в это утро, добросовестно разделили горбушку белого хлеба и 10 граммов сливочного масла и съели с чайком. А тут и старшина появился. Худенький, маленький. — А где мое масло и белый хлеб? — спрашивает. — Тут лежала лишняя шайбочка и мы ее съели, — едва слышно прошептали мы с Юрием. — Когда прибыли в часть? — Сегодня ночью. — В таком случае на первый раз прощаю, но прошу запомнить, что в армии ничего лишнего не бывает. Все по норме. На этом инцидент был исчерпан. Только долго еще при встречах с Ковалевичем мы виновато отводили взгляд, четко отдавая честь. Хорошо, что встречались не часто. Он был начальником кислородной станции, не имел в подчинении личного состава, а поэтому и к нам никакого отношения. Сразу после завтрака пришел какой-то офицер, зачитал из списка прибывших 15 фамилий, в том числе и мою, и приказал нам забрать свои личные вещи, из которых у нас остались только предметы гигиены и Карточки прохождения службы, выданные в военкомате вместо изъятых паспортов, и выйти на улицу. На улице он информировал нас о том, что ночевали мы в расположении 2-й учебной роты, а служить будем в первой. Показал направление через дорогу в расположение 1-й роты, приказал по прибытию доложить старшине роты Митюкову Евгению Алексеевичу. Мы перешли дорогу, зашли в казарму. Нас встретил дневальный у тумбочки. Спросили, где найти старшину, а он в ответ: — А, молодежь прибыла! Старшины еще нет. Он сказал вчера вечером, чтобы вы по прибытию брали щетки, мастику и натирали полы. Рота уже на занятиях, так что начинайте трудиться. Живо и качественно. Команда поступила настолько четко, что мы немедленно взялись за работу. Минут через десять-пятнадцать порог казармы переступил молодой, красивый, улыбающийся, в безукоризненно отглаженной полушерстяной полевой форме старшина. — А это кто такие и что они делают?! — обратился он к дневальному. — Ночью приехали, я дал им работу, чтобы без дела не сидели. — Ах ты, зараза рыжая, я сейчас тебе дам работу! Дежурная смена — ко мне! Прибежал еще один солдат, которого мы до этого не видели. — Ставай к тумбочке, а ты, Антонаускас, бери щетку в руки и чтобы пол в казарме блестел до прихода командира роты, как яйца у кота! Нашел рабов, видишь ли! Сообразительный! Только сейчас мы заметили, что волосы на голове у нашего работодателя на полсантиметра больше, чем у нас. — А вы, ребята, — обратился уже к нам старшина, — зайдите ко мне получите подшивочный материал и подшейте подворотнички до прибытия командира роты. Мандатная комиссия распределила меня в 5-й учебный взвод, в который попали и мои земляки Виктор Дьяковский, Юрий Добровольский и Андрей Конык. После обеда нас вызвал командир учебного взвода капитан Тихомиров Дмитрий Анатольевич и я понял, что это не капитан Михайлюк, который вез нас к месту службы. Это был человек совершенно другого склада характера и интеллекта. Я понял, что мне повезло и служба моя пойдет хорошо. Капитан Тихомиров оказался коренным москвичом, выпускником Серпуховского ракетного училища, только что вернувшимся из острова Куба, где проходил службу во время Карибского кризиса. Позже мы узнали, что ко всем его положительным качествам он еще и прекрасный спортсмен, умеющий увлечь спортом подчиненных. Именно увлечь, а не заставить. Взводный рассказал нам, что с нашим прибытием и взвод, и рота в целом, полностью укомплектованы и с завтрашнего дня начинается наше обучение, и что мы будем изучать автодело в течение полугода, а параллельно будем приобретать специальность механиков АПА (аэродромных передвижных агрегатов) аж до окончания срока обучения. И ровно через девять месяцев, как новорожденных спецов, нас распределят по авиаполкам, расположенным по всему Советскому Союзу. Там будем обслуживать транспортные самолеты Ан-10 и Ан-12. 1965-й - первый год службы. Я - курсант ВАШМ. Первые армейские друзья После беседы с командиром взвода начали знакомиться с парнями, с которыми плечо-к-плечу предстояло грызть гранит войсковой науки целых девять месяцев. Первыми к нам подошли литовцы из Каунаса Витас Шимкус, Альгирдас Жукайтис, Витаутас Чеканаускас и рыжий, с волосами, торчащими, как щетина помазка Витя Сайкавичус. Потом земляк из Луганщины Виктор Жижерий, узбек из Ферганы Аскарали Мамадалиев и таджик Рашид Фарзалиев, азербайджанец Аликпер Алиев, и, наконец русские Гена Шаманов, Николай Потоцкий, Володя Ванин, Володя Манин и узбек Владимир Лысенко ( по документам он числился узбеком, говорил с акцентом, на вопросы почему так, неПервая армейская фотография отвечал) и за ними все остальные ребята. После обеда возле учебного корпуса появился пожилой старшина сверхсрочной службы, которого старший сержант Алескандр Бондаренко почему-то назвал "прообразом будущего российского бизнеса", но в более грубой форме. Он назвался "старшиной Комиссаренко". Сказал, что желающие сфотографироваться в первые дни службы, могут небольшими группами пройти за учебный корпус. Хотелось, конечно, всем. Уставшие с дороги, почти на тридцатиградусном морозе, легко одетые (гимнастерка и нательная рубаха), мы выглядели как узники концлагеря, но эта памятная фотография и сегодня хранится в моем армейском альбоме. Качество снимков в данном случае не бралось во внимание. Тов.старшина содрал из нас по рублю за каждую фотографию. Вот это фото> Ко мне подошел маленького роста солдатик, представился по форме: "Орест Баран, художник, из Киева, 4-й учебный взвод капитана Кечина". Я, соответственно, ответил тем же. - А ведь цена этим фоткам не больше 10 копеек, - продолжил разговор Орест, - вот на днях киевские тетки, мои попечительницы, все-таки пришлют мне мой верный "Зенит" и тогда посмотрите - плакала фирма "Комиссаренко". Орест Михайлович БаранОрестик (теперь уже давно Орест Михайлович) оказался студентом 5-го курса Киевского художественного института, исключенным за возражение профессору К.Зарубе по поводу того, что нарисованный им плакат несет в себе признаки формализма и не может быть зачтен, как курсовая работа. Через 5 дней после исключения был призван на службу и дорога к возвращению в вуз была закрыта. На третьем году службы мы узнали, что ректором института назначен академик Василий Захарович Бородай, Орест написал письмо и во время отпуска восстановился в вузе. Так я познакомился с человеком, с которым потом еще не раз приходилось встречаться в жизни, и благодаря которому во время службы мне было тепло, когда мои сослуживцы мерзли, весело, когда многим хотелось плакать. Общаясь с Орестом, я со временем начал по-иному видеть все, что окружало нас: и лес, и снега Подмосковные, и систему взаимоотношений между курсантами, курсантами и командирами, между офицерами. (На фото: Орест Баран — наш ротный "папарацци" — армейский друг, с которым общаюсь и поныне). Тяжелейшим элементом воинского распорядка дня для меня было солдатское утро. В первые дни службы я никак не укладывался в строго регламентированное время. Дома, обычно, никогда никуда не спешил и везде успевал. Здесь так, увы, не получалось… Принимает Присягу Виктор КазанцевК концу декабря тетушки-попечительницы сироты Ореста с революционными именами Серпина и Молотина выслали ему долгожданный фотоаппарат, и пресловутый старшина Комиссаренко возле расположения нашей роты больше не появлялся. Так что в день Присяги нас снимал на фото уже собственный художник-фотограф нашей роты Орест. Вот этот снимок - его рук дело, как, впрочем, и большинство фотографий из моего солдатского альбома. На фотографии торжественный момент - принимает Присягу мой друг и помощник во всем в первые недели службы Виктор Казанцев. У стола - взводный, капитан Дмитрий Михайлович Тихомиров. В строю по стойке "смирно": Ваня Ровный, Саша Воловикис, Аскарали Мамадалиев, Аликпер Алиев, Фарзалиев. В казарме Виктору определили место для отдыха на первом ярусе койки, на которой этажом выше располагался я. Уже в первые дни службы я заметил, что кто-то активно помогает мне адаптироваться к воинскому распорядку. Пошел в умывальник бриться и умываться, вернулся, а постель моя застелена, как требуют того Устав и старшина роты. Побежал глянцевать сапоги, вернулся, а личные вещи в тумбочке уже заправлены и т. д. Несколько дней охотился за неуловимым помощником и, наконец, изловил его. Им оказался крепко сбитый, все успевающий, курсант Виктор Казанцев. Он как-то скромно улыбнулся и сказал: — Да вот вижу же, что не успеваешь, а мне не трудно помочь товарищу. Ну зачем тебе лишний раз получать замечания от сержанта? А надо сказать, сержант наш, заместитель командира взвода Петр Григорьевич Следь, на замечания был ох как горазд! Особенно придирчив был к тем, у кого на лице только пушок начал появляться. Бритье для них стало процессом ежедневным и обязательным, вплоть до получения нарядов вне очереди. Он ходил перед строем, закинув голову назад, как это делают многие люди невысокого роста. Держал руки за спиной, строго требовал, чтобы в его присутствии все курсанты называли друг друга на ВЫ, не допускал никаких возражений и обращений из строя. Всегда обращался с курсантами вежливо, никогда не прибегал к оскорблениям личного состава. В общем, был настоящим младшим командиром, у которого я многому научился. Таким же образом поступали и остальные сержанты роты: Николай Пономаренко, Александр Бондаренко, который всегда на ночное время суток оставался за старшину роты, занимая должность начальника аккумуляторной станции. С ним я впервые заговорил с его разрешения только спустя полгода с начала службы, Альгирдас Граужинис, которому исполнилось в то время уже 27 лет, его земляк Витаутас Наркаускас, тихий спокойный парень. Обстановка в казарме складывалась тихая и спокойная, если между самими курсантами возникали какие-либо мелкие конфликты, то они гасились сержантами, их авторитет был непререкаемым. Я ничуть не идеализирую ситуацию. Именно так и было в нашей роте в то время. Никакой дедовщины, никаких неуставных взаимоотношений я за три года службы в этой части не заметил! Мой друг Виктор КазанцевНо вернемся к Вите Казанцеву. (На этом фото со мной Виктор - слева). Мы с ним после его чистосердечного признания в совершенных в мою пользу акциях крепко подружились на весь период обучения в школе. Меня всегда восхищали его недюжинная физическая сила, упорство в учебе, коммуникабельность. Когда ему ребята за стриженную наголо голову, крупные черты лица и крепкое телосложение приклеили кличку "Шараборин" (так звали шпиона из популярного в то время фильма "Следы на снегу") он только улыбался, значит был еще и добродушным человеком. Когда наступила весна, Виктор много свободного времени стал уделять самостоятельным занятиям спортом: гимнастикой и легкой атлетикой. Он иногда говорил мне: " Садись, пробежимся!" Я взгромождался на его широкие плечи, он выбегал на стадион, пробегал со мною на спине 2-3 круга, легко сбрасывал меня. Падал на живот, расставлял широко ноги и руки и предлагал мне перевернуть его лицом вверх за килограмм конфет. Это упражнение так и осталось для меня невыполнимым. Конфеты всегда покупал я. На протяжении всего курса обучения он был претендентом на должность заместителя командира взвода, но случилось так, что его крепко зацепило на первый взгляд незначительное заболевание. Он несколько раз ложился в госпиталь, где ему вырезали появившееся на шее новообразование. Этот жировик снова и снова вырастал. Командир роты майор Данилов Николай Данилович изменил свое решение в отношении Виктора. Его аргументом стало то, что сержант должен быть постоянно с личным составом, а этот будет по госпиталям валяться. По окончанию обучения Виктору, как отличнику боевой и политической подготовки, было предоставлено право выбора части, в которой ему предстояло служить. Он выбрал Фергану. — Все-таки, ближе к дому, — сказал он, уезжая. Больше мы уже, к моему огромному сожаления, никогда с ним не встречались и не общались… Возможно Виктор прочитает эти строки и, как знать, еще увидимся! Еще с одним курсантом я сдружился с самого начала службы. Весь трехлетний срок ее мы провели в одной части. Это был Саша Воловикис, небольшого роста человечек с огромными печальными глазами Арлекино. Началом приятельских отношений послужил такой случай. Я получил из дому посылку, в которую была вложена наша районная газета, известный всем жителям первомайщины "Прибузький коммунар". Он увидел ее и попросил посмотреть. Я дал. Через некоторое время он вернул газету и сказал: — Посмотрел, попробовал читать. Не все понял. Есть вопросы. — Ну, задавай свои вопросы, — отвечаю. — Там написано "великая рогатая худоба". Что такое "худоба"? — Корова, коза, овца, свинья, — разъяснил я. — А почему свинья — "худоба", она же жирная, — спросил Саша, поставив ударение на последнем слоге. — «Худòба» по-украински — это «домашний скот». — Там еще есть слова песни: "Плывэ чобит, воды повэн". Что такое "чобит" и куда он плывет? А вот на этот вопрос я уже не смог ответить из-за взорвавшего меня смеха. Следующим моментом, расположившим меня к этому человеку, было знакомство майора Коломийца, начальника эксплуатации автотранспорта части с нашим взводом. Каждый вставал при оглашении фамилии и представлялся офицеру. Когда прозвучала фамилия Воловикис, Саша вскочил и громко произнес: "Воловикис Александр Николаевич, курсант 5 учебного взвода, курса механиков АПА, из Таджикистана". Майор улыбнулся на столь громкое представление и спросил: — Смотрю на Вас и вижу, что по происхождению Вы кавказец, фамилия по звучанию литовская, прибыли из Таджикистана. Как это все понимать? — А ми из капиталному рэмонту, -— уже с кавказским акцентом произнес Саша, хотя говорил по-русски без акцента. Класс взорвался хохотом. В процессе учебы у Саши оказалась незаурядная водительская хватка и на втором году службы он был оставлен уже инструктором-водителем во взводе обслуживания. В задачи инструкторов входило обучение молодого пополнения вождению автомобиля. Я остался командиром отделения в своей роте, в своем взводе, и вместе с Петром Следем приняли новое пополнение, но с Сашей общались очень часто, он обучал вождению моих курсантов. Зимой 1966 года с ним случился казус, который стал достоянием всей части. Все смеялись и восхищались его находчивостью. Дело было так. Во время одного из очередных увольнений он встретил в подмосковном городе Щелково своих земляков-армян и, забыв о том, что является сержантом срочной службы, принял непосильную дозу алкоголя. Вернувшись в часть, прибыл к дежурному по части, покачиваясь, доложил о прибытии. — Вашу увольнительную, сержант, — закричал дежурный капитан Моржов, — вы пьяны, как свинья. — А что, товарищ капитан, свиньи тоже напиваются? В увольнительной записке появилась запись: "Прибыл в нетрезвом состоянии с опозданием на два часа, хамил". — В расположение взвода, немедленно! Завтра с вами разберутся. Саша вышел на улицу, но в подразделение не пошел, а направился к офицерскому ДОСу и постучал в дверь старшины взвода, старшины сверхсрочной службы Долды Григория Ивановича, фронтового снайпера, Ворошиловского стрелка, седоголового человека, с осанкой генерала. — Кто это мне среди ночи спать не дает? — в проеме широко распахнувшейся двери появилась фигура старшины в исподнем. — Товарищ старшина, разрешите обратиться! — Ну, обращайся! Только покороче! — Я прибыл из увольнения, а капитан Моржов говорит, что я пьян. — Так и сказал? — Да не только сказал, а и в увольнительной написал! Теперь что, на гауптвахту? А кто будет курсантов катать? — Много говоришь! Подожди минутку. Через минуту старшина, одетый по форме, вышел из квартиры. Пошли в сторону дежурной комнаты. Авторитетный старшина сразу пошел в наступление на давно потерявшего авторитет из-за беспросветной тупости капитана. — Ты что написал сержанту в увольнительной? Не зря тебя солдаты "моржом" кличут, а твоего зам. комвзвода "членом моржовым". — Григорий Иванович, слабо отбивался Моржов, но он ведь и в самом деле нетрезвый. — Да трезвый он! — Пьяный в дым… — Трезвый. Я тебе сейчас докажу. Старшина вскочил в кабину ГАЗ-66, стоявшего в готовности рядом со штабом . Поехали. — Сержант-помощник за тебя посидит. Больше толку будет, — только и сказал старшина Долда. Сашку загнали в кузов под тентом. Машина проскочила КПП и помчалась в сторону аэродрома "Чкаловский", где находился госпиталь, обслуживающий нашу часть. — Под страхом разоблачения, — рассказывал Саша, — хмель из меня сразу выскочил. При этом я с удовольствием смотрел в окошко, в котором поочередно размахивали кулаками перед носами друг друга мои прокурор и адвокат. В госпитале нас не приняли под предлогом, что дежурный врач выехал по вызову. Помчались в соседнюю гражданскую больницу. — Войдя в приемный покой и увидев дежурного врача, капитан закричал: — Доктор, ну-ка, сделайте этому сержанту обследование на предмет употребления алкоголя. — А чего Вы кричите, я вообще-то не обязан. — Григорий Иванович подмигнул доктору из-за плеч Моржова. — Ну ладно, произнес доктор с нотками неудовольствия в голосе, принес какую-то пробирку. Саша набрал в легкие воздуха и шумно выдохнул. Доктор достал из стола чистый лист бумаги и размашисто написал: "При обследовании сержанта Воловикиса А.Н. признаков употребления алкоголя не обнаружено". Поставил подпись и печать. Капитан посинел от злости и поник головой. Это была расплата за его постоянную грубость с подчиненными и беспросветное невежество. Через 20 минут сержант Воловикис уже спал в своей койке и выдел во сне любимую девушку, Елену Николаевну, как он ее всегда нежно называл, вспоминая с полной уверенностью, что она верно ждет его в родном Курган-Тюбе. 27 декабря 1964 года все подразделения части принимали Военную присягу. После завершения этого мероприятия нам преподнесли праздничный сюрприз, лыжный кросс на 10 километров без учета времени, как для новичков. Мы, южане, в основной своей массе до этого видели настоящие (не самодельные) лыжи только в спортивных магазинах. К финишу прибыли часа через три, еле шевеля ногами. Юра Добровольский, Коля Волынец и Виктор Дьяковский вообще не появились. Их нашли в каком-то хуторе. Хозяин дома впустил их, чтобы обогреть. Нашли их по армейским лыжам, украшавшим стену деревянного домика. Глаза и заплетающиеся языки указывали на то, что наши лыжники согревались не только у печки. — А что, нельзя? — наивно спросил у сержанта Меньшикова интеллигентный Юра, — у нас же сегодня праздник, Присягу приняли. — Праздник у вас будет на гауптвахте, ротный уже объявил по трое суток каждому за опоздание в часть, а увидит что нетрезвые, получите с добавкой. Новый 1965 год они встретили в прокуренном караульном помещении, пропитанном запахом оружейного масла. Почувствовать запаха новогодней ели им в эти дни не предложили. В связи с решением Правительства призвать на срочную службу всех студентов независимо от формы обучения в нашем взводе оказалось: 13 человек с незаконченным высшим образованием, два курсанта с дипломами, 10 человек женатых. У пятерых было по одному ребенку. Наш ротный, майор Данилов, фронтовик с семиклассным образованием, как-то при подведении итогов заявил во всеуслышание: "Таких, как вы, курсанты 5-го взвода, каленым железом из Вооруженных Сил выжигать надо". Допекала его наша непростая непосредственность. Кроме тех ребят, о которых я уже написал, было немало оригиналов. Одним из них был узбек Аскар Мамадалиев. Ему любили задавать неоднозначные вопросы, а он всегда широко улыбался и отвечал на них с большим юмором. Как-то я его спросил: — Аскар, кем работал на гражданке? — Поваром работали. — Интересно было? — Ошень. Представляешь: на улица 50 градусов, на кухня -100. Ходишь, как король в колпаке и с поварешка в руках. — Ну, не ври, при ста градусах вода кипит и кровь в жилах в желе превращается. — Это у вас на Украина кипит и превращается. У нас все хорошо. Прислали ему как-то посылку с восточными сладостями. Он всех угостил, а остатки высыпал в вещмешок и подвязал под койкой. После занятий сразу бросился к вещмешку и нашел его пустым.

Продолжение:http://kmist.nm.ru/memories7.htm

 Отправлено: 04.10.13 13:34. Заголовок: Воспоминания: Соловк..

Воспоминания: Соловки в 1958 году

цитата:

Юрий Михайлович Брянцев житель блокадного Ленинграда. Недавно, вместе со своей женой Беллой Григорьевной, он посетил Соловецкий архипелаг, где с ноября 1957 года по август 1958 года он и ещё один призывник из Ленинграда - Виктор Николаевич Алексеенко - проходили обучение в школе младших авиационных специалистов (ШМАС) в учебном отряде военно-морской авиации Северного флота в/ч 30990, расположенной на Большом Соловецком острове. Далее рассказ самого Юрия Михайловича, воспоминания о Соловках 55-летней давности и впечатления от архипелага современного: Наш учебный корпус располагался на берегу Святого озера влево от Никольских ворот, сейчас здание не сохранилось. Обедали мы в трапезной собора. Штаб учебного отряда размещался в ныне сгоревшем здании на причале. В день молодежи 27 июня 1958 года нам устроили культпоход в Ботанический сад и на Секирную гору. А зимой водили расчищать от снега дамбу для доставки почты с аэродрома острова Муксалма. Весной отцы-командиры придумали очистить от снега до льда дорогу на 10 км в Белое море для более раннего начала навигации буксира. Но начать навигацию так и не получилось, пока не началась общая подвижка льда в море. По окончании школы мы были направлены в город Североморск в 5-ю минно-торпедную авиационную дивизию дальнего действия, где я два года летал в качестве командира огневых установок на самолете ТУ-16 в составе экипажа командира дивизии генерал-майора Савелия Михайловича Рубана вплоть до острова Медвежий. А Виктор в составе экипажа комэска 9-го гвардейского полка с двумя дозаправками в воздухе долетел даже до берегов Англии. Приехав на Соловки по туристической путёвке, мы с 4 по 7 июля этого года жили в отеле "Соловки". Остались очень довольны поездкой, осмотрев все достопримечательности и все изменения, произошедшие за 55 лет, а также чутким отношением всего обслуживающего персонала отеля "Соловки", экскурсоводов и местных жителей. Получили благословление от настоятеля монастыря.

www.мои-соловки.рф/archipelago/blogs/?ELEMENT_ID=1059

 Отправлено: 04.10.13 13:46. Заголовок: Воспоминания о Баде...

Воспоминания о Баде.

цитата:

Моей малой Родине посвящаю. За годы безмозглых реформ потеряно многое. Канули в небытие тысячи военных городков, дальних гарнизонов. Где на протяжении многих десятков лет, не одно поколение служивых людей, несли нелёгкую армейскую службу. Разграблены пустующие дома, разбиты школы, детские сады, места отдыха. Воспоминания о некогда живших тут людях, осталась, лишь, в памяти детей, для которых, эта маленькая железнодорожная станция навсегда связана с детством, родителями, школьными друзьями. Для кого это место - Родина. Краткие воспоминания о Бадинском гарнизоне. 1954 - 1980 г.г. http://samlib.ru/g/gniljakow_wladimir_nikolaewich/mustashar-9.shtml

 Отправлено: 05.10.13 08:12. Заголовок: Под легендой ШМАС 17..

Под легендой ШМАС

цитата:

178-й ракетный полк (В/Ч № 23467) сформирован на базе помещений расформированной танковой дивизии с сентября 1959 год года как отдельный полк с непосредственным подчинением 43-й воздушной армии Дальней авиации (г. Винница) под легендой школы младших авиационных специалистов (ШМАС). Штаб размещался в пос. Шалхи (пригород Орджоникидзе), затем — в жилом городке 1 рдн (3 км от аула Сурхахи). Полк состоял из трёх ракетных дивизионов и дивизиона транспортировки и заправки КТР: 1 и 2 рдн — в каждом по четыре наземных пусковых установки с ракетами Р-12, 3 рдн — четыре шахтных групповых пусковых установки с установленными в них ракетами Р-12У. 1059-я ремонтно-техническая база во время формирования размещалась в пос. Шалхи (пригород Орджоникидзе), затем штаб и техническая позиция размещались в 3 км от позиции 1 рдн 178 рп. 18 апреля 1961 год. 178 рп (командир полка подполковник Запорожец Михаил Иванович)(КП, 1 рдн (командир 1 рдн майор Авдеев Степан Николаевич) и 1059 ртб заступили на боевое дежурство первыми в боевом составе бригады. На основании директивы Министра обороны СССР от мая 1960 года на базе управления и частей 65-й тяжелой миномётной Краснознаменной орденов Кутузова и Александра Невского бригады 6-й артиллерийской дивизии прорыва было сформировано управление 46-й ракетной бригады Резерва Верховного Главного командования. Штаб бригады располагался в помещениях расформированной 65-й тяжелой миномётной бригады в г. Прохладный Кабардино-Балкарской Автономной Советской Социалистической Республики. Согласно директиве Министра обороны СССР от апреля 1961 года 46-я ракетная бригада преобразована в 35-ю Краснознаменную орденов Кутузова и Александра Невского ракетную дивизию Комплектование полка и базы офицерским составом осуществлялось в основном за счёт расформировываемых авиационных частей и соединений, в большей части — из Дальней авиации. Летом 1960 года личный состав дивизионов 178 рп приступил к освоению ракеты Р-2. Днём изучали эксплуатационно-техническую документацию (ЭТД), боевые элементы комплекса, индивидуальные карточки работы номеров расчётов и принятие зачётов на допуск к самостоятельной работе в составе боевого расчёта. Практические занятия проводились на учебной стартовой позиции (УСП), оборудованной на технической зоне 47-го военного городка (пос. Спутник), и только в ночное время с соблюдением всех мер скрытости. Новому для всех ракетному делу учились одновременно и командиры, и военнослужащие срочной службы. На первых порах учебная стартовая позиция занимала небольшое пространство, агрегаты размещались скученно, внутриплощадочная связь работала плохо, «пуск» осуществлялся с броневой машины, слаженность боевых расчётов была слабой. Однако качество занятий по мере приобретения опыта улучшалось, в том числе благодаря повышенному вниманию индивидуальной подготовке номеров расчётов, проведению тренажей, предшествующих комплексным занятиям, и, в первую очередь, подбору и подготовке инструкторской группы. Осенью 1960 года 178-й полк получил задачу по переподготовке офицерского состава на БРК, вооружённый ракетой Р-12 (8К63). Обучение осуществлялось на курсах при учебных центрах и военно-учебных заведениях РВСН. В это же время в расположение полка поступают элементы боевого стартового комплекса с наземными и шахтными пусковыми установками (ПУ), начинаются интенсивные строительно-монтажные работы на стартовых позициях. Учебную позицию, которую построили силами личного состава полка в 47-м военном городке для учебного РК с Р-12 (8К63)), использовать для проведения занятий с боевыми агрегатами было нельзя из-за невозможности скрытого проведения занятий. Поэтому в Тарском ущелье опять же своими силами была построена учебная стартовая позиция, которую условно назвали «Пионерский лагерь». Для обеспечения легенды прикрытия полка летом 1960 года из Полтавы перегнали самолёты Ту-4 и МиГ-15бис (УТИ МиГ-15бис). Садились они на аэродроме г. Беслана, а на позиции 1-го и 2-го дивизионов доставлялись в разобранном виде. Задача была не из легких. Для самолётов была построена стоянка, выделена группа специалистов, которая периодически проводила на них работы, в том числе и связанные с запуском двигателей, имитируя тем самым принадлежность полка к Военно-воздушным силам. До окончания строительства боевых стартовых позиций (БСП) и жилой зоны штаб и личный состав полка размещались в казармах 47-го военного городка в пригороде Орджоникидзе. Небольшая часть семей офицеров и сверхсрочнослужащих управления дивизии и полка размещались в посёлке. Благодаря стараниям командира полка подполковника Запорожца М. И., помощника командующего Северо-Кавказским военным округом (СКВО) по строительству и расквартированию полковника Игнатенко, пристального внимания к решению этой проблемы командующего СКВО дважды Героя Советского Союза генерала армии Плиева Исы Александровича и первого секретаря Северо-Осетинского обкома коммунистической партии Кабалоева Билара Емазаевича в короткие сроки было развернуто строительство жилья в пос. Спутник, в Орджоникидзе и на БСП. 3 рдн с шахтными групповыми ПУ размещался в 50 км от штаба полка, степень его боеготовности была значительно выше, чем у «наземных» дивизионов. Генеральным планом предусматривалось строительство пристартового городка со всей инфраструктурой, необходимой для жизни и быта военнослужащих срочной службы, а также офицеров, сверхсрочников и их семей. БСП и жилой городок представлял собой самостоятельный гарнизон. 18 апреля 1961 года полк заступил на боевое дежурство в составе дежурных сил 178 рп (КП рп, 1 рдн с наземными пусковыми установками и четырьмя ракетами Р-12Н) и 1059 ртб. Штабы 178 рп и 1059 ртб размещались в пригород Орджоникидзе — в военном городке Шалхи, затем в жилом городке 1 рдн. 31 декабря 1961 года 2 рдн 178 рп (командир 2 рдн капитан Велюзин Николай Александрович) прибыл в основной позиционный район (у н.п. Сурхахи) и заступил на боевое дежурство. Пока шло строительство БСП 178 рп в Тарском ущелье была оборудована учебная стартовая позиция, на которой личный состав батарей при проведении комплексных занятий приобретал навыки по подготовке ракеты к пуску. В дивизионе с шахтными ПУ старались использовать все возможности по освоению сложного оборудования и технических систем, прежде всего при их монтаже и наладке. С этой целью личный состав закреплялся за соответствующими специалистами монтажных и пуско-наладочных предприятий, участвовал в совместной с ними работе. Часть офицеров прошли подготовку на трехмесячных курсах на 4-м Государственном центральном полигоне (Капустин Яр). В дальнейшем из наиболее подготовленных офицеров создавались контрольно-приемные группы, которые сыграли большую роль в период приема БРК в эксплуатацию. Поскольку 178 рп был сформирован раньше других и офицерский состав был более подготовлен, то главный инженер дивизии подполковник Мусин А. В. из наиболее грамотных техников и начальников отделений сформировал инструкторскую группу. Эта группа выезжала в 479 рп в целях оказания помощи в подготовке личного состава, а в последующем и проверки боевой готовности стартовых батарей и при проверках Винницкой и Смоленской ракетных армий в составе групп Главнокомандующего РВСН. Много было трудностей, связанных с транспортировкой крупногабаритной техники, а особенно учебно-боевых ракет, в запасные позиционные районы (полевые БСП) 1-го и 2-го «наземных» дивизионов 178 рп, в высокогорные районы по ущельям и неприспособленным горным дорогам. Это требовало много сил, большого нервного напряжения и организованности от всех участников марша. Сложный горный рельеф местности. Особенно в тяжелых условиях на сильно пересеченной горно-лесистой местности находились «наземные» дивизионы 178 рп: БСП 2 рдн размещалась на высоте 970 метров над уровнем моря, чуть ниже — БСП 1 рдн. Крутые подъемы и спуски, ограниченные радиусы поворотов сильно затрудняли манёвр техники, особенно при совершении марша колонной дивизиона на УБСП, которая размещалась у н.п. Семашки, недалеко от г. Грозного. С учетом требований скрытности, марши совершались только в тёмное время суток, поэтому становились чрезвычайно опасными. Положение усугублялось ещё и тем, что в ночное время, даже иногда в летнее время, дороги часто покрывались гололедом. К сожалению, случались и аварии с поломками техники. В 1962 — 1963 годах одна стартовая батарея и отделение регламентных работ 1 рдн 178 рп участвовали в полигонных испытаниях комплекса противоракетной обороны. В одно из воскресений октября 1975 года в 6:00 был осуществлен подъем полка по учебно-боевой тревоге с выполнением ряда мероприятий по занятию повышенной боевой готовности, в том числе с реальным выводом 1 рдн 178 рп на учебную боевую стартовую позицию. Но одна из стартовых батарей 1 рдн (командир дивизиона майор Ягофаров Р. З.) 178 рп (командир подполковник Вершков И. В.) не уложилась по времени с занятием УБСП из-за трудных погодных и дорожных условий в этот период года в горах. Приказ ГК РВСН был выполнен, но в дальнейшем удалось убедить командование и штабы РВСН и 43 РА о снятии с 178 рп задачи по выводу на ПБСП. В августе 1976 года с эпицентром примерно в 30 км от станицы Ассиновская, где размещался 3 рдн 178 рп (командир дивизиона майор Лопатин Н. И.), произошло сильное землетрясение, в результате которого подверглись разрушению жилые дома, казармы жилого городка, ангары для хранения техники, нарушено прицеливание ракет в шахтных ПУ 3 рдн 178 рп, К счастью, жертв среди военнослужащих и их семей не было. Все восприняли удар стихии достойно, без паники, но были переселены в палатки, так как входить в казармы и жилые дома было опасно. Подземные толчки ощущались в течение трёх суток. Принятыми мерами в короткие сроки боеготовность дивизиона была восстановлена. В конце 1979 года сняты с боевого дежурства 1-й, затем 2-й дивизионы 178 рп, первыми заступившие на БД ещё в составе ракетной бригады. 20 сентября 1980 года 178 рп (КП рп, 3-й «шахтный» дивизион) и 1059 ртб были сняты с боевого дежурства. После отправки вооружения и техники, проведения демонтажных работ на боевых и технических позициях 178 рп осуществили организационно-штатные мероприятия по расформированию. Так закончили существование первые в дивизии за время дислокации на Северном Кавказе «Орджоникидзевский» ракетный полк и ремонтно-техническая база.

http://ru.wikipedia.org/wiki/178-%D0%B9_%D1%80%D0%B0%D0%BA%D0%B5%D1%82%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%BA

 Отправлено: 20.01.14 21:41. Заголовок: http://f5.s.qip.ru/N..

Натюрморт "Сон солдата", Филипп Кубарев

 Отправлено: 21.01.14 09:56. Заголовок: Сейчас-это скорее ,,..

Сейчас-это скорее ,,сон пенсионера,,.